Бабушку признали мамой внука
Суд разрешил Екатерине Захаровой из Екатеринбурга усыновить внука, которого она «клонировала» из спермы погибшего сына

Об уникальном ребенке «Комсомолка» впервые рассказала 26 января. Сын Екатерины Германовны Андрей в девятнадцать лет заболел раком. Врачи в Израиле перед курсом терапии велели Андрею сдать на хранение сперму. Когда через восемь лет Андрея не стало, Екатерина Германовна вспомнила о живых клетках сына. Российские врачи нашли женщину, которая выносила ей внука. Яйцеклетку взяли из специального банка, чтобы никто больше не смог претендовать на будущую кровинушку Екатерины Германовны. Через девять месяцев у женщины появился внучек Георгий.

И вот тут-то возник юридический парадокс. Отца у ребенка нет, мать, чью яйцеклетку взяли, неизвестна. Чей ребенок? Ничей.

Суррогатная мать еще в роддоме написала отказ и получила документы на квартиру в Екатеринбурге. А бабушка по нашим законам на внука никаких прав не имеет. Когда законы писались, никто не думал, что у погибшего человека могут родиться дети!

Три месяца Гоша существовал вообще без документов. Физически он есть, а юридически нет! Мальчик был под опекой родной по крови бабушки.

Чтобы в свидетельстве о рождении ребенка наконец появилась родовая фамилия Захаровых, а в графе «мать» - Екатерина Германовна, бабушке пришлось собирать документы на усыновление.

- Два месяца обивала пороги чиновников, - рассказывает она «Комсомолке». - Одна только справка о состоянии здоровья ребенка чего стоит! Ее выписывает врач, потом заверяет главный врач, а в завершение Мин-здрав области должен печать поставить!

Две недели назад все документы были наконец готовы. Но сразу же объявить бабушку мамой суд не смог, по закону усыновители должны подождать некоторое время. А вдруг передумают? Но Екатерина Германовна передумывать, конечно, не собиралась.

И вот вчера Верхнепышминский суд решил дело в пользу Екатерины Захаровой. Теперь она законная мама!

- Счастлива безумно! - радуется женщина. - Через десять дней отдаю документы в загс, чтобы нам выдали новое свидетельство о рождении! И в моем паспорте, в графе «дети», появится еще одна запись - «Георгий Андреевич, сын». Спасибо «Комсомолке», которая первой про нас с Гошей написала. Вы верили в мою правоту!

Лариса ХАЙДАРШИНА («КП» - Екатеринбург»)

Фото автора.

Из рапорта 10-го отделения:

«...Охранник пояснил, что в монастырь пришла девушка лет 23 - 25 в болоньевом пальто бордового цвета, вместе с коляской, в которой лежал ребенок. Девушка была чем-то расстроена, плакала. Она попросила присмотреть за ребенком, а сама вышла на улицу покурить. Спустя некоторое время выяснилось, что девушка ушла, бросив ребенка».

«Господи, сделай так, чтобы я ее еще увидела!»

3 января 2003 года родилась Полинка, и Катя засела дома.

- Иногда я теряла сознание от недосыпа, - вспоминает она. - Кормила грудью, готовила Саше с Настей и вязала-вязала, чтобы хоть что-то заработать. Участковый врач принимала Полину только за деньги - 300 рублей визит - и назначала осмотры по два раза в неделю. И еще требовала поставить Поле распорки для исправления врожденного вывиха ножек. Но на это денег не хватало.

Продержаться удалось девять месяцев. В сентябре последние накопленные копейки растаяли, выросли долги. Хозяйка квартиры стала выгонять за неуплату. До ноября Катя цеплялась за жизнь ногтями. Узнала, что одиноким матерям помогают детдома. Что по протекции соцобеспечения ребенка можно временно пристроить в такое учреждение и устроиться там же работать. Но без паспорта и гражданства это было невозможно.

- А вы езжайте в Белоруссию и там устраивайтесь, - отбрехивались чиновники.

- Но у меня там ничего и никого нет. А местная квартира мамина. Я даже продать ее не могу, - чуть не плакала Катя.

В паспортном столе сказали, что не могут помочь - в Белоруссии утеряны Катины документы.

- Вам надо ехать в Белоруссию, - советовали в паспортном столе. - Оформлять там паспорт, а потом возвращаться.

В ноябре хозяйка все же выгнала Катю из квартиры. Катя готова была покончить с собой, но на нее смотрели дети: полностью разучившаяся говорить Настена, только пришедший в себя Саша и малюсенькая Полинка. Тогда Катя оставила старших на подругу, одела Полину в ее лучшую одежку, посадила в коляску, привезла в храм и упала на колени перед иконой: «Господи, сделай так, чтобы я смогла ее потом вернуть, чтобы я ее еще увидела!..» Последний раз глянула на Полинку издалека, нервно куря в тени деревьев и наблюдая, как девочку забирает «Скорая».

Из рапорта 10-го отделения милиции:

«21 ноября 2003 года, в 22.30, в дежурную часть 10-го отделения милиции поступил звонок от охранника Московского подворья Валаамского монастыря о том, что неизвестной гражданкой оставлена детская коляска темно-синего цвета в белую клетку, в которой лежала девочка 9 - 11 месяцев, в розово-голубом костюме и сиреневой шапочке, и записка, что ее зовут Полина».

Раньше Катя с мамой жили в Белоруссии. Потом мама вышла замуж за россиянина и перевезла дочку в Подмосковье. Так Катя стала жительницей России. Вот только паспорт ей выдавать отказались. С выездными документами что-то не в порядке было. Ехать в Белоруссию все исправлять маме было лень. И Кате просто оформили «постоянную регистрацию». Получился странный симбиоз белорусского гражданства с пропиской в Подмосковье, но тогда это Кате не мешало.

Замуж она выскочила в 18 лет. Сразу же родила Настеньку. Все было хорошо, пока в апреле 2003 года из-за неправильного лечения 4-летняя Настя не оглохла. И тут выяснилось, что медицинский полис и специальный детсад ей не положены - ведь у мамы нет российского гражданства. А по ее регистрации ни в поликлинику, ни в детсад не берут.

- Это недоразумение! - пыталась объяснить в паспортном столе Катя. - Прописана-то я тут! Дочь Настя - вообще россиянка.

Чиновники понимающе кивали, обещали сделать запрос. Тем временем из-за потери слуха Настя разучилась говорить. Болезнь ждать не могла. Потребовались большие деньги на лечение. В июне выяснилось, что Катя опять беременна. В конце лета муж заявил ей, что устал от проблем, и сбежал. Алименты исключались, ведь брак неофициальный. Мать помогать отказалась.

- Нагуляла инвалидку и брюхо, иди к мужу! - заявила она.

Тут еще беда - отчим умер, а мать запила. Кате пришлось забрать к себе 7-летнего брата Сашку, потому что мать постоянными побоями довела парня до «психушки». Врачи настоятельно не советовали возвращать мальчика пьющей родительнице.

Родилась Полинка. Жить с тремя детьми Кате было не на что. От недоедания у женщины выпали передние зубы. Врач сказал: «Это физическое и нервное истощение. Вы же кормящая мама - кушайте хорошо и не нервничайте». Это с тремя-то больными детьми, без денег, работы, квартиры и документов.

Из рапорта 10-го отделения:

«...В ходе розыскных мероприятий выявлена мать ребенка - Бондар Екатерина Геннадьевна 1982 г. р., уроженка Минской области, зарегистрирована в подмосковной деревне. В связи со сложившейся семейной ситуацией гражданка Бондар, имея старшую дочь 1999 г. р., вынуждена была оставить вторую дочь в монастыре. В настоящее время решается вопрос о постоянном месте жительства по месту прописки матери в Подмосковье».

«Я заберу дочь, как только встану на ноги»

Через две недели Катя пришла в 10-е отделение с повинной и просьбой, чтобы ребенок пока пожил в детдоме. Но ее отфутболили. В следующий раз она пришла уже через два месяца, безрезультатно съездив в Белоруссию.

Все это время детский приемник-распределитель разыскивал мамашу, бросившую 10-месячную красавицу. Так и не найдя, Полинку записали подкидышем. А так как в записке было только имя, дали новую фамилию и отправили в детдом.

Тут-то мама и объявилась в милиции. Она не претендовала на то, чтобы забрать Полину, но просила учесть, что она ее дочь.

- Мне снова отказали в паспорте, - жаловалась Катя милиционеру. - Запишите, что я Полину заберу, но сначала хоть чуть-чуть встану на ноги.

Ее обращение зафиксировали и сообщили, в какой приемник был определен подкидыш.

- Я пошла туда, но мне отказались сообщать, куда перевели девочку, и снова из-за документов, - вздыхает Катя. - Мне тогда было просто нечем кормить Полину, и все же я хотела ее видеть. Наконец удалось узнать, где она. Но и там мне запретили навещать ее, пока не будет документов.

- Мать у нас появилась почти через год после того, как девочку нашли, - рассказывает директор Дома ребенка № 14 Валентина Наумова. - Даже игрушки не принесла. Только направление из УВД. Заявление на то, чтобы забрать ребенка, писать не собиралась. Все твердила, что у нее дети болеют, дочери старшей слуховой аппарат нужен... Пришла раз и пропала, потом еще и снова пропала. Мы начали оформлять девочку на усыновление. Чудесная семья, обеспеченные люди. Катерина узнала про это, устроила истерику. Оформление остановилось. Мы же не имеем права отдавать девочку приемным родителям, если она юридически не одинока, если у нее где-то есть мать. Она еще должна доказать, что она мать. Но делать это она не торопится. Появлялась раз в один-два месяца, жаловалась, что не может оформить паспорт, потом - что нет денег на анализ ДНК, который должен подтвердить ее родство с Полиной...

Из письма 10-го отделения милиции в детдом:

«...10-е отделение милиции г. Москвы ходатайствует перед Домом ребенка о передаче Полины матери, так как мать не злоупотребляет спиртными напитками, ведет нормальный образ жизни, занимается воспитанием старшей дочери, по месту жительства характеризуется положительно».

А Катя все каталась в Белоруссию, пытаясь хоть как-то решить проблему паспорта. Проблема вязла в бюрократии. По ее словам, у Полины редко бывала потому, что в Доме ребенка запрещали встречаться с дочерью. Зато чуть наладился быт. Катя сняла в Подмосковье квартиру. За старичком-хозяином, его шестью кошками и двумя собаками надо было ухаживать, но стоило это в два раза дешевле. Обстановка в доме убогая, но все чисто и аккуратно. На плите рис и макароны. Овощи - для детей.

С работой по-прежнему тяжело, - вздыхает Катя. - Но я поднаторела в распространении косметики, приобрела сеть клиентов, научилась улыбаться так, чтобы не было видно отсутствия передних зубов. Вот только Насте уже шесть, ей скоро в школу, а она говорить не умеет. Значит, в школу не пойдет. Тем более что нужна специальная - для слабослышащих, а в спецсадик-то она так и не ходила. Я ее хотела устроить на платные занятия, но там требуют слуховой аппарат. А он дорогой. Паспорт мне обещают сделать в Подмосковье буквально через месяц, но теперь выяснилось, что надо еще и анализ на ДНК сдавать. Он денег стоит. А мне эти 500 долларов еще найти надо! Тут еще мама на шею села. Ей, видите ли, от нас удобнее на работу ездить. Не помогает, но покушать из холодильника всегда возьмет.

- Катерина бегает от нас, - с негодованием говорит директор детдома. - Все время что-то выдумывает, анализы бесконечно откладывает, появляется редко... Вечно у нее какие-то причины. Если уж так хочешь забрать дочь, неужели нельзя найти 500 долларов на анализ? Ей просто так удобно, чтобы дочку пока кормило государство. А я по правилам и пускать-то ее не имею права, пока анализа нет. Фамилии у них разные. Правда, видно, что они очень похожи, потому пускаю иногда. Но все же... А Полинке каково! Она не поймет, есть у нее мама или нет. А могла бы давно дома быть у нормальных родителей. Они так хотят ее забрать. Бабушка их приходила, плакала: «Нам Полина в душу запала! Мы будем ждать ее, может, мать не заберет?»

Оставила раз - оставит еще?

- Чуть-чуть осталось, - недавно обрадовала меня Катя. - Анализ сдали. Скоро готов будет, только у меня пока денег нет, чтобы его оплатить. Так что подождать придется.

Подождать... А Полине уже три года, и больше двух из них прожиты в мире «ничейности». Она замкнутая и задумчивая, полностью отвечает психологическому портрету детдомовского ребенка.

- Как считаешь, отдавать Полину маме? - спросила я у своей 4-летней дочери.

- Она же ее оставила, значит, оставит еще раз, - предположила Соня.

Есть и такое мнение. Директора детдома я могу понять. Но Катя хороший человек. Об этом говорят и соседи, и даже батюшка того храма, где она оставила дочку. Она та самая необходимая нашей стране редкая женщина, которая готова растить всех детей, данных судьбой. Почему же ей не помогают?! Она любит Полину, но ее загнали в угол.

- У меня 31 декабря праздник был! - сообщает Катя. - Полинка меня мамой назвала!

И непонятно, радоваться ли этому.

КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА

Ребенок, ставший детдомовцем до 3 лет, остается им навсегда

По данным НИИ профилактической психиатрии НЦ психического здоровья, жизнь в детдоме в раннем возрасте - большой риск для психического здоровья ребенка. И дело не в плохих бытовых условиях. Исследования, проводившиеся в благополучном московском Доме ребенка, выявили у 76% детей отклонения в психике. И это те, кто при поступлении был абсолютно нормальным. Детдомовские малыши депрессивны, заторможены, нелюбознательны. Все это «синдром сиротства», или «госпитализм».

Благодушное выражение лица такого ребенка ничего не значит. Дети радуются, даже улыбаются, когда их поднимают, но в глаза, в лицо взрослому не смотрят. Они не потому рады, что попали в руки любимой воспитательнице (они даже не смотрят, кто их поднял), а потому, что хотели попасть в тепло обнимающих рук.

У них почти нет волевых проявлений. Даже играют они так, как говорят взрослые, как предписывается. Если им в руки дают веревку, к которой привязана игрушка, и предлагают тянуть, они тянут. Но если игрушка опрокидывается, хнычут до тех пор, пока взрослые не поправят. Если их попросят сесть - садятся и остаются сидеть. Направляющей работе взрослого они не мешают своей инициативой. За взрослыми на улице следуют парами, не задерживаются, не интересуются тем, что творится вокруг.

Им безразлично, во что их одевают. Как-то ставили опыт на десяти спонтанно выбранных детях - давали им невкусную еду. Они мучились, подолгу держали ее во рту, тихо хныкали, но по приказанию взрослого снова открывали рты. Единственный десятимесячный ребенок сжал рот и оттолкнул ложку. Выяснилось, что только два дня, как он попал в детдом.

Самое страшное, когда у таких детей возникает слишком тяжелый внутренний конфликт и они не способны выполнить приказа взрослого. Домашний ребенок в такой ситуации орет, буйствует, брыкается. А детдомовец без звука падает лицом вниз и прижимается, словно обнимая землю, как попавшая в опасность букашка.

И хуже всего то, что чем раньше малыш попадает в детдом, тем сильнее въедается в его психику этот синдром и сохраняется даже при усыновлении.
http://www.kp.ru/about/people/84/