Я сердце оставил в Фанских горах,
Теперь бессердечный хожу по равнинам,
И в тихих беседах и в шумных пирах
Я молча мечтаю о синих вершинах.

Припев:
Когда мы уедем, уйдем, улетим,
Когда оседлаем мы наши машины,--
Какими здесь станут пустыми пути,
Как будут без нас одиноки вершины.
Какими здесь станут пустыми пути,
Как будут без нас одиноки вершины.

Лежит мое сердце на трудном пути,
Где гребень высок, где багряные скалы,
Лежит мое сердце, не хочет уйти,
По маленькой рации шлет мне сигналы.

Припев.

Я делаю вид, что прекрасно живу,
Пытаюсь на шутки друзей улыбнуться,
Но к сердцу покинутому моему
Мне в Фанские горы придется вернуться.

Милая моя,
Солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?
Крылья сложили палатки - их кончен полет.
Крылья расправил искатель разлук - самолет,
И потихонечку пятится трап от крыла -
Вот уж, действительно, пропасть меж нами легла.

Милая моя,
Солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?

Не утешайте меня, мне слова не нужны,
Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны -
Вдруг сквозь туман там краснеет кусочек огня,
Вдруг у огня ожидают, представьте, меня!

Милая моя,
Солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?

12 июля 1973

Вставайте, граф! Уже друзья с мультуками
Коней седлают около крыльца,
Уж горожане радостными звуками
Готовы в вас приветствовать отца.
Не хмурьте лоб! Коль было согрешение,
То будет время обо всем забыть.
Вставайте! Мир ждет вашего решения:
Быть иль не быть, любить иль не любить. И граф встает. Ладонью бьет будильник,
Берет гантели, смотрит на дома
И безнадежно лезет в холодильник,
А там зима, пустынная зима.
Он выйдет в город, вспомнит вечер давешний:
Где был, что ел, кто доставал питье.
У перекрестка встретит он товарища,
У остановки подождет ее.

Она придет и глянет мимоходом,
Что было ночью - будто трын-трава.
"Привет!" - "Привет! Хорошая погода!..
Тебе в метро? А мне ведь на трамвай!.."
И продают на перекрестке сливы,
И обтекает постовых народ...
Шагает граф. Он хочет быть счастливым,
И он не хочет, чтоб наоборот.

Осень 1962

1964

У романтиков одна дорога:
Обойдя все страны и моря,
Возвратясь, у своего порога
Отдавать навеки якоря.
И смотреть нездешними глазами,
Коротать с соседом вечера,
Слушать леса древние преданья,
Подпевать бродяге у костра.

По глухой проселочной дороге
Он придет, минуя города,
Чтобы здесь, на стареньком пороге,
Доживать последние года.
Постоит он у забитой двери,
Никому ни слова не сказав:
Все равно рассказам не поверят,
Не поверят старческим слезам.

Много нас скиталось по чужбине,
Баламутя души на пути,
Много нас осталось там и ныне,
Не прийти им больше, не прийти.
Не смотреть нездешними глазами,
Не сидеть с соседом до утра,
И не слушать древние сказанья,
И не петь с бродягой у костра.

1957

Разговор двух дам, подслушанный правдивым автором в ресторане
аэропорта города Челябинска, в то время, когда туда по случаю
непогоды совершали посадки самолеты различных направлений.

-Я не поняла: вы заказали?
-Нет, не приходил еще, злодей.
В этих ресторанах при вокзале
Нас и не считают за людей.

-Я во Владик жму из Ленинграда,
Муж там без меня на стенку влез.
А вы? - Владика и даром мне не надо,
Я в Мацесту, сбросить лишний вес.

Припев:
Излишний вес - он словно бес,
Он цепко держит наши органы в осаде,
А также виден он и спереди и сзади, -
Чтоб он исчез, излишний вес!

-Встаньте, дорогая, и пройдитесь.
Ой-ой-ой, вот тут у вас висит.
-Крошка, при моем-то аппетите
Еле помещаюсь я в такси.
-Говорят, мосластым нет проходу,
Пышных щас - не очень, говорят...
-Крошка, это ж западная мода,
Наш-то - что имеет, то и рад.

Припев.

-Что я говорю - не ешьте на ночь,
После восемнадцати - антракт.
-Ну, а если гости к нам нагрянут?
-Гости пусть рубают, что хотят.
Надо съездить в город Мелитополь,
Бабка варит там супец один,
Выпьешь - станешь стройною как тополь,
Как артист Никулин Валентин.

Припев.

-Ну, а эти, извиняюсь, йоги?
-Крошка, это ж сумасшедший дом.
Я однажды завернула ноги
В позу "лотос", - еле развязали их потом.
-Где ж официант, будь он неладен?
-Вон он, приближается, злодей.
Будьте добры, мне четыре порции оладий
Со сметаной.
-Мне картошки, пива и сельдей!

1977

Нет мудрее и прекрасней средства от тревог
Чем ночная песня шин.
Длинной длинной серой ниткой стоптанных дорог
Штопаем ранения души

ПР.
Не верь разлукам старина, их круг,
Лишь сон, лишь сон, ей-богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь, ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, Есть зато ее итог.
Дороги трудны, но хуже без дорог.

Словно чья-то сигарета стоп-сигнал в ночи.
Кто-то тоже держит путь.
Незнакомец, незнакомка, здравствуй и прощай
Можно только фарами мигнуть.

ПР.

То повиснет над капотом дальняя звезда
То на стекла брызнет дождь.
За тобою остаются два твоих следа
Значит не бесследно ты живешь.

ПР.

Не сразу все устроилось,
Москва не сразу строилась,
Москва слезам не верила,
А верила любви.
Снегами запорошена,
Листвою заворожена,
Найдет тепло прохожему,
А деревцу - земли.

Александра, Александра,
Этот город - наш с тобою,
Стали мы его судьбою -
Ты вглядись в его лицо.
Чтобы ни было в начале,
Утолит он все печали.
Вот и стало обручальным
Нам Садовое Кольцо.
Москву рябины красили,
Дубы стояли князями,
Но не они, а ясени
Без спросу наросли.
Москва не зря надеется,
Что вся в листву оденется,
Москва найдет для деревца
Хоть краешек земли.

Александра, Александра,
Что там вьется перед нами?
Это ясень семенами
Кружит вальс над мостовой.
Ясень с видом деревенским
Приобщился к вальсам венским.
Он пробьется, Александра,
Он надышится Москвой.
Москва тревог не прятала,
Москва видала всякое,
Но беды все и горести
Склонялись перед ней.
Любовь Москвы не быстрая,
Но верная и чистая,
Поскольку материнская
Любовь других сильней.

Александра, Александра,
Этот город - наш с тобою,
Стали мы его судьбою -
Ты вглядись в его лицо.
Чтобы ни было в начале,
Утолит он все печали.
Вот и стало обручальным
Нам Садовое Кольцо.

26 мая 1979

О Москва, Москва святая!
В переулочках кривых
Тополиный пух летает
Вдоль умытых мостовых.
Может, есть красивей страны,
Может, лучше есть житье,
Я настаивать не стану -
Видно, каждому свое.
Я бродил по Заполярью,
Спал в сугробах, жил во льду,
Забредал в такие дали,
Что казалось - пропаду.
На высоких перевалах
В непутевом том краю
Ты мне руку подавала,
Руку сильную свою.
О Москва, Москва святая,
Я встречал тебя везде:
В синих просеках Алтая
И в далекой Кулунде.
Ты не просто город где-то,
Ты видна в любой ночи -
Развезли тебя по свету,
Словно песню, москвичи.

1963

Если я заболею

по стихам Я.Смелякова

Если я заболею,
К врачам обращаться не стану,
Обращусь я к друзьям, -
Не сочтите, что это в бреду:
Постелите мне степь,
Занавесьте мне окна туманом,
В изголовье поставьте
Упавшую с неба звезду!
Я шагал напролом,
Никогда я не слыл недотрогой.
Если ранят меня
В справедливых жестоких боях,
Забинтуйте мне голову
Русской лесною дорогой
И укройте меня
Одеялом в осенних цветах.
От морей и от гор
Веет вечностью, веет простором.
Раз посмотришь - почувствуешь:
Вечно, ребята, живем!
Не больничным от вас
Ухожу я, друзья, коридором,
Ухожу я, товарищи,
Сказочным Млечным Путем.

1960

Любовь моя, Россия,
Люблю, пока живу,
Дожди твои косые,
Полян твоих траву,
Дорог твоих скитанья,
Лихих твоих ребят.
И нету оправданья
Не любящим тебя.
Любовь моя, Россия,
Ты с каждым днем сильней.
Тебя в груди носили
Солдаты на войне,
Шинелью укрывали
И на руках несли,
От пуль оберегали,
От горя сберегли.
Любовь моя, Россия,
Немало над тобой
Невзгоды моросили
Осеннею порой.
Но ты за далью синей
Звездой надежд живешь,
Любовь моя, Россия,
Спасение мое!

1960

(Ю.Визбор - Я.Смеляков)
F#m G#7 C#7 F#m
Если я заболею, к врачам обращаться не стану,
F#7 Hm
Обращусь я к друзьям, - не сочтите, что это в бреду, -
F#m
Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом,
G#7 C#7 F#7
В изголовье поставьте упавшую с неба звезду!
Hm F#m
Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом,
G#7 C#7 F#m
В изголовье поставьте упавшую с неба звезду!

G#m B7 D#7 G#m
Я шагал напролом, никогда я не слыл недотрогой.
G#7 C#m
Если ранят меня в справедливых жестоких боях,
G#m
Забинтуйте мне голову русской лесною дорогой
B7 D#7 G#7
И укройте меня одеялом в осенних цветах.
C#m G#m
Забинтуйте мне голову русской лесною дорогой
B7 D#7 G#m
И укройте меня одеялом в осенних цветах.

Hm C#7 F#7 Hm
От морей и от гор веет вечностью, веет простором.
H7 Em
Раз посмотришь - почувствуешь: вечно, ребята, живем!
Hm
Не больничным от вас ухожу я, друзья, коридором,
C#7 F#7 H7
Ухожу я, товарищи, сказочным Млечным Путем.
Em Hm
Не больничным от вас ухожу я, друзья, коридором,
C#7 F#7 Hm
Ухожу я, товарищи, сказочным Млечным Путем.

Юрий Визбор, один из корифеев и столпов того, что сегодня называется авторской песней, прожил на Земле всего полвека. Но за эти годы умудрился сделать столько, что другому и за пять жизней не успеть. Педагог, журналист и писатель, драматург, режиссер и актер, турист, альпинист и горнолыжник, автор целого песенного жанра – все, что он делал замечательно. Ну, и рассказчик был незаурядный. Свои байки он излагал очень серьезно, всем видом своим подчеркивая их подлинность.

Вот, он рассказывал, летели они как-то с Юрой Кукиным на вертолете над тундрой. Второй пилот время от времени открывает люк в полу и бросает вниз брикеты с сеном. Ну, там люди живут, вот для их скотины это сено и сбрасывают. Кукин не сообразил и спрашивает: «Что это он делает?» А Визбор ему так серьезно: «Знаешь, старик, они тут мамонта в вечной мерзлоте откопали, оказался в хорошем состоянии, оживили и гонят своим ходом в Москву. По маршруту и подкармливают». Кукин вообще наивен, как клоун, но, зная Визбора, на всякий случай не верит. «Пожалуйста, - Визбор ему, - пилота спроси». А сам успел пилота подготовить, и тот на вопрос Кукина, что это он все время сено вниз кидает, говорит: «Знаете, мамонта откопали, в Москву гоним!..» А как в аэропорту приземлились, Визбор успел и встречающего их человека накачать. Кукин первым же делом, конечно, к нему с вопросом насчет сена, уже, считай, удался розыгрыш, да тот, встречавший, сожалеет Визбор, не на высоте оказался. Разволновался, что ли: Кукин только начал: «Извините, не объясните ли почему…», - а тот сходу ему и врубил: «Мамонта, значит, откопали, в Москву гоним!»

МЕДВЕДЬ

А то еще, рассказывал Визбор, дрейфовал он с полярниками на станции «Северный полюс-6». И прилетел туда фотокорреспондент известный из московской газеты. «Что это тебя сюда занесло, вроде не любитель ты экзотики этой?» - спрашивает его Юра. «Да вот женился я в очередной раз, - кряхтит тот, - жена моложе на 26 лет, достала совсем: хочет на пол шкуру белого медведя… А где в Москве возьмешь! Вот выбил командировку сюда, винчестер захватил десятизарядный, говорят, тут заходят, так, может, подстрелю…»

Ну, может, и заходят – раз в год. Этот все отснял, вроде и командировка кончилась, а не улетает – медведя ждет. Но так всем надоел своим нытьем по поводу некомфортабельных условий на станции, что однажды Визбор с друзьями прямо напротив входа в его домик вылепили медведя из снега и натянули на него дубленку этого корреспондента белым мехом наружу. После чего вбежали в домик, где он спал, с криками: «Медведь, медведь!» Тот спросонья схватил стоящий наготове винчестер и влупил в собственную дубленку все десять зарядов! После чего улетел с первой же оказией в Москву, пригрозив, что при случае «всем покажет».

Ну, что, правда или нет? Визбор категорически утверждал, что чистая правда.

По материалам книги Бориса Львовича «Актерская курилка».