Всё этой ночью хочет петь.
А неспособным к пению
Осталось гнуться да скрипеть,
Встречая ночь весеннюю.
С. Маршак. Собрание сочинений.

Обманчив дней и лет круговорот:
Опять приходит тот же день недели,
И тот же месяц снова настает -
Как будто он вернулся в самом деле.

Известно нам, что час невозвратим,
Что нет ни дням, ни месяцам возврата.
Но круг календаря и циферблата
Мешает нам понять, что мы летим.
С.Маршак. Лирика. Переводы.

***
* * *
Все умирает на земле и в море,
Но человек суровей осужден:
Он должен знать о смертном приговоре,
Подписанном, когда он был рожден.

Но, сознавая жизни быстротечность,
Он так живет — наперекор всему,—
Как будто жить рассчитывает вечность
И этот мир принадлежит ему.
Самуил Маршак. Стихи.

Зато единственным крылом
Она в метели и морозы
Прикрыла голый ствол березы.
И так стоят они втроем...
С. Маршак. Собрание сочинений.

Эх, девчата! Чтоб во всем удача,
Чтоб была нетленною краса,
Пусть меня волшебником назначат,
И тогда наступят чудеса.

Я начну с того, что на планете -
Сразу ни обманов, ни тревог.
Все цветы, какие есть на свете,
Я, как бог, сложу у ваших ног!

Я вам всем, брюнетки и блондинки,
Раскрою на кофточки зарю,
Радугу разрежу на косынки,
Небо на отрезы раздарю.

С красотою будет все в порядке:
Каждый профиль хоть в музей неси!
Ну, а чтоб какие недостатки
Я оставил! Боже упаси!

А для танцев и нарядов бальных
В виде дополненья к красоте
Я вручил бы каждой персонально
По живой мерцающей звезде.

Ну, а чтобы не было примеров
Ни тоски, ни одиноких слез,
Я по сотне лучших кавалеров
Каждой бы на выбор преподнес!

Я волшебной утвердил бы властью
Царство весен, света и стихов,
Чтоб смеялась каждая от счастья
В день от трех и до восьми часов!

Эх, девчата! Чтоб во всем удача,
Чтоб всегда звенели соловьи,
Хлопочите, милые мои,
Пусть меня волшебником назначат!

Темной ночью метель и гудит и шумит,
Под окошком избyшки, летая, свистит;
А в избе при огне, у сырого окна,
Ждет красотка кого-то одна.

Все на мельнице стихло...
Огонь не горит...
Вышел мельник-красавец, к красотке спешит.
Он и весел, и громко и стройно поет,
И по снежным сугробам идет.
Он и с ветром поет, и с метелью свистит,
По сугробам глубоким к красотке спешит...

Королева метелей на белом коне
Показалась вдали, в стороне.
И завыл ее конь, как израненный зверь,
И запела она: «Мой красавец, теперь
Ты так молод, прекрасен - со мною пойдем.
Ты не хочешь ли быть королем?
У меня есть чертоги в горе ледяной,
Блещут радугой стены и пол расписной,
И на мягком сугробе нам быстро постель
Нанесет полуночи метель.
Все темно, и метель и шумит и гудит...
«Мой красавец! Не бойся, что месяц глядит,
Чтоб не видел он нас - до земли с облаков
Заколеблется полог снегов....

Ярко солнце блестит в голубых небесах,
И сверкают пылинки на снежных полях,
И на брачной постели покоится он
Тих и свеж его утренний сон...

Ганс Христиан Андерсен

Застыли в смертном сраме
Над собственной листвой
Осины вверх ногами
И в землю головой.

В рубахе погорельца
Идет Мороз-кащей,
Прищелкивая тельца
Опавших желудей.

А дуб в кафтане рваном
Стоит, на смерть готов,
Как перед Иоанном
Боярин Колычев.

Прощай, великолепье
Багряного плаща!
Кленовое отрепье
Слетело, трепеща,

В кувшине кислорода
Истлело на весу...
Какая там свобода,
Когда зима в лесу.

Арсений Тарковский

Ночь северная медленно и грозно
Возносит косное величие свое.
Как сладко мне во мгле морозной
Мое звериное жилье!
1889

Зимний лес! От края и до края
Он застыл смолистою стеной,
Сердце беспокойное смущая
Неправдоподобной тишиной.

Он меня гнетет своим величьем,
Полным отрешеньем от всего
И высокомерным безразличьем
К жизни за пределами его.

Будто нет веселого сиянья
Городов, затерянных вдали,
Будто нет ни счастья, ни страданья,
Будто нет вращения Земли.

Лишь порой взлетает ворон круто,
Потревожив царственную ель,
И бушует целую минуту
Маленькая тихая метель.

Как будто в поле, мглой объятом,
Для правых подвигов и сил,
Под сребротканым, снежным платом,
Прекрасный витязь опочил.

О, кто ты, родина? Старуха?
Иль властноокая жена?
Для песнотворческого духа
Ты полнозвучна и ясна.

Твои черты январь-волшебник
Туманит вьюгой снеговой,
И схимник-бор читает требник,
Как над умершею тобой.

Но ты вовек неуязвима,
Для смерти яростных зубов,
Как мать, как женщина, любима
Семьей отверженных сынов.

На их любовь в плену угрюмом,
На воли пламенный недуг,
Ты отвечаешь бора шумом,
Мерцаньем звезд да свистом вьюг.

О, изреки: какие боли,
Ярмо какое изнести,
Чтоб в тайниках твоих раздолий
Открылись торные пути?

Чтоб, неизбывная доселе,
Родная сгинула тоска,
И легкозвоннее метели,
Слетала песня с языка?

Сердце заныло во мне, средь тягостных дум я забылся:
Спит на гробах человек и видит тяжелые грезы;
Спит - и только изредка скорбь и тоска прилетают
Душу будить!

"Шумная радость мертва; бытие в единой печали,
В горькой любви, и в плаче живом, и в растерзанном сердце!" -
Вдруг закачал заскрипевшею елию ветер: я, вздрогнув,
Очи подъял!

Всюду и холод и блеск. Обнаженны древа и покрыты
Льдяной корой. Иду; хрустит у меня под ногою
Светлый, безжизненный снег, бежит по сугробам тропинка
В белую даль

Есть страны, где люди от века не знают
Ни вьюг, ни сыпучих снегов;
Там только нетающим снегом сверкают
Вершины гранитных хребтов...
Цветы там душистее, звезды — крупнее.
Светлей и нарядней весна,
И ярче там перья у птиц, и теплее
там дышит морская волна...
В такой-то стране ароматною ночью,
При шепоте лавров и роз,
Свершилось желанное чудо воочью:
Родился Младенец-Христос;
Родился в убогой пещере,— чтоб знали...»
1882

Сделай так, чтобы в снежные хоры
Голос рощи все время вплетал
Позабытую песню,
С которой
Я когда-то легко засыпал.

Песню матери,
Певшую в горе
О наказе купца,
Чтоб жена
К беспокойному синему морю
Не водила коня-бегуна.

«Он приказывал,
Он наказывал,
Не води коня на сине море,
На сине море,
На быстру реку.
А она его не послушалась,
Повела коня на сине море,
На е море,
На быстру реку...»

Мать споет
И сама прослезится.
Под старинную песню ее
Пусть засну я
И пусть мне приснится
Ускакавшее счастье мое.

Все злей метель и с каждою минутой
Сердито рвет последние листы,
И за сердце хватает холод лютый;
Они стоят, молчат; молчи и ты!

Но верь весне. Ее промчится гений,
Опять теплом и жизнию дыша.
Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.
31 декабря 1883

Стынь,
Стужа,
Стынь,
Стужа,
стынь,
стынь,
стынь!
День -
ужас,
день -
ужас,
День,
день,
динь!
Это бубен шаманий,
или ветер о льдину лизнул?
Всё равно: он зовет, он заманивает
в бесконечную белизну.
А р р о э!
А р р р о э!
А р р р р о э!
В ушах - полозьев лисий визг,
глазам темно от синих искр,
упрям упряжек поиск -
летит собачий поезд!
А р р о э!
А р р р о э!
А р р р р о э!
А р р р р р о э!

2

На уклонах - нарты швыдче...
Лишь бичей привычный щелк.
Этих мест седой повытчик -
затрубил слезливо волк.

И среди пластов скрипучих,
где зрачки сжимает свет,
он - единственный попутчик,
он - ночей щемящий бред.
И он весь -
гремящая песнь
нестихающего отчаяния,
и над ним
полыхают дни
векового молчания!
«Я один на белом свете вою
зазвеневшей древле тетивою!»
- «И я, человек, ловец твой и недруг,
также горюю горючей тоскою
и бедствую в этих беззвучья недрах!»
Стынь,
Стужа,
Стынь,
Стужа,
стынь,
стынь,
стынь!
День -
ужас,
день -
ужас,
День,
день,
динь!

3

Но и здесь, среди криков города,
я дрожу твоей дрожью, волк,
и видна опененная морда
над раздольем Днепров и Волг.
Цепенеет земля от края
и полярным кроется льдом,
и трава замирает сырая
при твоем дыханье седом,
хладнокровьем грозящие зимы
завевают уста в метель...
Как избегнуть - промчаться мимо
вековых ледяных сетей?
Мы застыли
у лица зим.
Иней лют зал -
лаз тюлений.
Заморожен -
нежу розу,
безоружен -
нежу роз зыбь,
околдован:
«На вот локон!»
Скован, схован
у висков он.
Эта песенка - синего Севера тень,
замирающий в сумраке перевертень,
но хотелось весне побороть в ней
безголосых зимы оборотней.
И, глядя на сияние Севера,
на дыхание мертвое света,
я опять в задышавшем напеве рад
раззвенеть, что еще не допето.

4

Глаза слепит от синих искр,
в ушах - полозьев зыбкий свист,
упрям упряжек поиск -
летит собачий поезд!..
Влеки, весна, меня, влеки
туда, где стынут гиляки,
где только тот в зимовья вхож,
кто в шерсти вывернутых кож,
где лед ломается, звеня,
где нет тебя и нет меня,
где всё прошло и стало
блестящим сном кристалла!
1922

Рождество сегодня, я проснулся, ночь
Птицы пеньем прогнали прочь
В поисках подарков вывернул чулок
Но только одного найти никак не мог
там были
яблоки
апельсины
шоколадки
лосьон для бритья
не было лишь тебя.

я спустился в кафе и сделал заказ
Индейка, пудинг, вино, ананас
Я сидел беспечный, крекеры жевал
А стул напротив меня пустовал
было все
пирожки
картофель
бренди
орешки с изюмом
не было лишь тебя.

... Новый год, пьем «За счастье юных дней"
Среди застолья вдруг мысль о ней
Что ж, «За дружбу старую-до дна!» Я-один, а она-одна?
были
водка
виски
сухой «мартини» (перемешали
но не взбалтывали)
и загадывание желаний
связанных с одною тобой.

А впрочем, никаких претензий к судьбе Кое-как поднялся к себе
Одетый лег на постель ничком Чувствую-к горлу подступает ком будет
зима
и весна
и лето
и осень
и все это без тебя.

http://magazines.russ.ru/october/1998/8/shpalik.html

"Делай что делаешь и будь что будет" Катон-старший