Свежий сосновый воздух, длительные прогулки по лесным дорожкам, ежедневные заплывы через озеро привели к тому, что я стала засыпать, едва опускала голову на подушку. Мучавшая меня в городе бессонница исчезла, как ни бывало. Но в тот вечер я решила немного почитать перед сном. Легкий дамский детективчик увлек меня неожиданным поворотом сюжета, и когда я закрыла книжку, на часах был уже почти час ночи. Я выключила свет и, уютно свернувшись калачиком, собралась спать.
Открылась входная дверь, и кто-то вошел в дом. Противно заскрипела лестница. Над моей головой послышались легкие шаги.
- Этот дом сделан из папье-маше, - подумала я. - Однако поздновато Лариса гуляет, не страшно ей, и комары не едят.
Я уже начала засыпать, как наверху снова начали ходить

На следующий день Олег предложил устроить шашлыки на берегу озера. Идея была встречена с восторгом. В соседней деревне мы купили мясо, сухое вино в малюсеньком магазинчике с гордой надписью «Универсам», а лук и малосольные огурчики продавщица продала нам в частном порядке. После обеда я, Вика и Татьяна мариновали мясо, а Олег пошел готовить костровище и дрова. Я увидела Ларису, идущую по дорожке к дому, и неожиданно для самой себя предложила :
- Девчонки, а давайте ее с нами позовем на шашлыки.
- Она не пойдет, - сказала Татьяна.
- А вдруг?
- Ну попробуй,- сказала Вика. – Может она согласится.
Я вытерла руки и направилась к подходящей Ларисе.
- Лариса, у нас есть к вам дело, - начала я.
- Какое? – насторожилась она.
- Сегодня вечером, часов восемь, мы собираемся на озере жарить шашлыки. Предлагаем вам присоединиться к нашей компании.
- Спасибо, но я не могу.
- Почему? – к нам подошла Вика. – Посидим у костра, попьем вина. Или вы чем-то заняты?
- Да нет, я не занята, - Лариса замялась, но потом решительно сказала,- я вам, честное слово, очень признательна за то, что вы пригласили меня сейчас и постоянно зовете в вашу компанию, но прошу больше так не делать.
- Мы вам неприятны? – удивилась Вика.
- Нет, - Лариса посмотрела на меня, и я увидела в ее взгляде боль и тоску. Ее измученное лицо, темные круги под глазами выдавали смертельно уставшего человека. Все это никак не вязалось с ночными звуками у меня над головой.
- Нет, - повторила Лариса, - я не могу и не хочу веселиться с вами не потому, что вы мне неприятны. Полгода назад у меня погиб муж и мне не до шашлыков и игры в дурака.
- Смерть мужа это большое горе,- сказала я, - но нельзя хоронить себя заживо. Он умер, но вы-то продолжаете жить.
- Я не хочу жить.
- Так нельзя говорить, - ужаснулась Вика,- вы молодая и симпатичная девушка, у вас вся жизнь впереди.
- Да что вы понимаете! – закричала на нас Лариса. – Я была с ним всегда, всю жизнь! С детского сада, со школьной парты! Все время вместе. Мы даже поступили в один институт, учились в одной группе! Только из-за уговоров родителей мы отложили свадьбу до конца учебы, хотя хотели расписаться еще на первом курсе. После свадьбы прошло всего два месяца и его не стало! Я не хочу жить без него! Я не могу жить без него!

Слезы текли по ее перекошенному лицу, голос срывался на визгливый крик.
- Так нельзя, - пробормотала совершенно ошарашенная Вика, - так…
- Да идите вы все к черту! – крикнула Лариса, оттолкнула Вику и пробежала мимо нас в дом.
- Мы с Викой вернулись к Татьяне. Она сидела нахмурившись. Я молча развела руками.
- Ей нужно к хорошему психологу, - сказала Татьяна, - иначе крышу снесет совсем.
- Ты знаешь кого-нибудь? – спросила я.
- Знаю. Но что толку? Как ты заставишь ее пойти к нему?
- Не знаю.
- Может из близких кто уговорит, мать, например, - предположила Вика.
- Если только, - кивнула Татьяна. – Нас она не послушает. Да еще такая проблема: Синельников психолог хороший, но и берет за свои сеансы тоже хорошо. Может оказаться не по карману.
- Плохо, - вздохнула Вика.
Я промолчала. У меня в голове никак не состыковывались ночные скрипы и сегодняшняя истерика Ларисы.

Шашлыки удались. Вечер был теплый, мясо вкусное, вина вдоволь. Мы все порядком захмелели и возвращались на турбазу долго, но весело. Мы шли какими-то обходными путями, постоянно что-то теряли и хохотали. Около нашего домика Олег оступился и потерял шлепанец. Он долго лазил вокруг умывальника, освещая траву зажигалкой, мы же втроем сидели на крылечке и пьяно хихикали. В конце концов Олег сдался и они с Викой отправились к себе, смеясь и спотыкаясь. Шлепанец Олег так и не нашел. Мы с Татьяной еще немного посидели на крылечке, полюбовались на звездное небо и тоже пошли спать.

У меня есть одна неприятная особенность – если я перебрала спиртного, то не могу уснуть. Я крутилась и вертелась на кровати, то засыпая, то просыпаясь. Я снова слышала шаги Ларисы на лестнице, мужской голос наверху и характерный скрип кровати. Я злилась и чертыхалась, и еще долго ворочалась без сна после того, как наверху все затихло. В придачу ко всему под утро у меня разболелся живот. Причиной скорее всего послужила последняя плохо прожаренная порция шашлыка. Накинув спортивную куртку прямо на пижаму, я пулей вылетела из коттеджа и помчалась к заветному домику в зарослях чернобыльника. Потом пришлось обходить дом, чтобы ополоснуть руки в умывальнике. В кустах, рядом с водопроводной трубой я увидела шлепанец Олега. Аккуратно, двумя пальцами, я подняла его, намереваясь отнести на веранду.
На втором этаже нашего домика вдруг с шумом распахнулось окно. Я вздрогнула и, не успев даже подумать, инстинктивно шагнула в кусты и присела.
- И какого черта, спрашивается, я сюда залезла? – сердито спросила я саму себя.
Но вылезать из кустов я не стала, а, осторожно отодвинув ветки, посмотрела на дом. У открытого окна Ларисиной комнаты стоял обнаженный по пояс мужчина. И какой мужчина! Красавец! Атлет! Чуть наклонившись вперед, он опирался руками на низкий подоконник и, прикрыв глаза, вдыхал влажный утренний воздух. Подошла Лариса и приникла к его могучему плечу.
- Ай да безутешная вдовушка! – подумала я.
О том, чтобы выползти из засады, не могло быть и речи. Оставалось только сидеть, подсматривать и ждать, когда они уйдут.
Красавец выпрямился и дернул плечом, стряхивая руку Ларисы. Девушка отступила назад. Мужчина глубоко вздохнул, опустил руки, встряхнул несколько раз кистями. Потом он наклонил голову вниз, так что не было видно лица и замер. Постояв неподвижно несколько минут, он вдруг выпрямился, вытянулся весь и начал медленно поднимать руки через стороны вверх.
- Нет! – неожиданно крикнула Лариса и, вцепившись в руку мужчины, начала тянуть ее вниз. Резким и сильным движением он отбросил девушку назад так, что она отлетела вглубь комнаты. Красавец же, как ни в чем не бывало, даже не оглянувшись, продолжал свою «зарядку».
- Вот урод! – не выдержала я.
Парень вытянул руки вверх, повернул их ладонями друг к другу. Постояв так немного, он медленно свел ладони вместе и начал таять. Красавец медленно растворялся, воздух вокруг него дрожал, как над раскаленным летним асфальтом. Раздалось тихое шипение, и мужчина пропал в клубах желтого дыма. Через несколько секунд из дымовой завесы вылетело что-то сверкающее, похожее на воздушного змея с длинным огненным хвостом. С тихим свистом змей взмыл вверх, рассыпая вокруг яркие искры, и растаял в бледном предрассветном небе. Дым медленно рассеивался, оставляя после себя неприятный запах. Лариса подошла к окну, закрыла створки, задернула занавеску. А я сидела в кустах с открытым ртом, крепко сжимая в руках грязный мокрый шлепанец.
Татьяна выслушала мой рассказ и пожала плечами.
- Странно, вчерашняя истерика была очень натуральна.
- Тебя только это удивляет?
- Не только. Мужчина странный. Может они сектанты какие-нибудь?
- А как он улетел, тебя не удивляет?
- Улетел?
Татьяна недоуменно посмотрела на меня.
- Ну да, превратился в фейерверк и улетел.
- Ирина, - ласково сказала подруга, - он не превращался в фейерверк, он просто запустил какую-то петарду.
- Ничего он не запускал, - возразила я. – Руки у него были сложены над головой, и он таял в воздухе, а потом – шшшшш…
- Белая горячка, - поставила мне диагноз терапевт Петрова.
- Сама ты горячка, - обиделась я.
- Нет, ну серьезно. У тебя было похмелье, интоксикация организма, бессонная ночь, плюс бурное воображение.
- Пойдем завтра со мной, увидишь все сама, - предложила я.
- Он что, каждое утро фейерверки запускает? Да не буду я вставать ни свет, ни заря чтобы посмотреть на этот салют!

- Когда я училась в школе, - начала Татьяна, - на лето меня отправляли к бабушке в деревню. И вот однажды у бабушкиной соседки Нюры погиб муж. Молодой мужик, лет тридцати, не больше. На похоронах Нюра кричала благим матом, от гроба ее буквально отрывали, а когда закопали могилу, она упала на земляной холм и не хотела вставать. Два мужика с трудом ее подняли и чуть ли не на руках отнесли в дом. Поминки и все остальное организовывали родственники и соседи, Нюра была невменяема. Через четыре дня после похорон к бабушке пришла Нюрина мать, вся в слезах. Оказывается, наша соседка не вставала все эти дни, не ела, ни с кем не разговаривала. На детей – ноль внимания, на птицу-скотину тем более. Старушка уже и не знала, что с дочерью делать. Моя бабуля была очень энергичная женщина. Она собрала соседок, и они пошли по ее выражению «Нюрке мозги вправлять». Я втихушку за ними увязалась.
Пришли мы к Нюре в дом. Она лежит на кровати неподвижная, осунувшаяся и только слезы по щекам текут. Женщины начали с ней говорить, увещевать, она не реагирует. Они кричать на нее стали – ноль эмоций. Бабы сами себя завели, орут на Нюрку, и тут кто-то из них крикнул, мол, ты чего добиваешься, хочешь, чтобы Огнянный к тебе пришел и засушил тебя насмерть? Тут Нюрка как завоет в голос. Ее младший ребенок испугался и разревелся. Бабы опомнились, и меня с Нюркиными детьми выставили за дверь. И там такие вопли поднялись! Такой мат-перемат! Кажется Нюрке даже по морде надавали.
- Помогло? – поинтересовалась я.
- Ты знаешь, помогло, - ответила подруга. – Во всяком случае, она хоть и ходила как тень, но детьми начала заниматься, потом потихоньку, со временем пришла в себя. А я потом у бабушки спросила про Огнянного, кто это такой. Она ответила, что это такой черт, который прилетает к вдовам, если они очень о муже тоскуют, и губит их.
- Ты думаешь, что это он?
- Не знаю.
Первым утренним автобусом я поехала в город, клятвенно пообещав Татьяне к вечеру вернуться. Я просидела в интернет-кафе около трех часов, рыская по сети в поисках Огнянного. Мое упорство было вознаграждено. Я сделала распечатку, перекусила в соседней кафешке и, купив семечки и упаковку мака для выпечки, отправилась назад на турбазу.
- Вот, смотри, - тараторила я, мешая Татьяне читать распечатку, - Огнянный, он же Летун, он же Огненный Змей, он же Змей-любак, он же Литавец. Является он к женщинам, которые после смерти мужа или во время его долгой отлучки сильно тоскуют.
- Связь с таким демоном приводит женщину к смерти, - прочитала Татьяна.
- Да, Лариса реально под угрозой, - сказала я, - там дальше написано как с этим чертом бороться.
- Во-первых, надо кому-то рассказать об Огнянном, потом обсыпать маком дом, потом сесть на пороге и начать расчесывать волосы, - читала она. – Одновременно с этим нужно грызть семечки или есть конопляное семя. Когда придет нечистый, то он спросит: «Что ты делаешь?» - «Косу чешу.» - «А что ешь?» - «Вшей». Тогда он улетит и больше не вернется.
- Мак и семечки я купила.
- Ты хочешь убедить Ларису это проделать?
- Тань, ты посмотри на нее. У нее же вид как у тяжелобольной. Мы должны попытаться ей помочь.
- Ну хорошо, давай попробуем.
Мы подкараулили Ларису после ужина, подошли к ней.
- Лариса, нам надо с вами поговорить, - сказала я.
Она недоуменно глянула на меня и пожала плечами.
- Ну, давайте поговорим.
- Мы знаем, кто к вам ходит по ночам, - брякнула я.
- А ваше-то какое дело?
- Наше дело было бы сторона, если бы к вам ходил человек, - вступила в разговор Татьяна.
-Что?
- Мы знаем, что к вам ходит мужчина. Но это не человек, это демон или черт, называйте как угодно. Он может вас погубить, - сказала я.
- Но мы хотим вам помочь.
- Вот, что мы нашли о нем, - я протянула Ларисе распечатку. – Здесь он сам описан, и как с ним бороться. Это несложно. Главное, вы должны сами рассказать о нем, нельзя это таить в себе. Только тогда мы сможем помочь вам прогнать Огнянного, и он больше никогда не вернется.
Бледное и незагорелое лицо Ларисы после моих слов стало совсем белое. Как лист бумаги, который я ей протягивала. Девушка посмотрела на меня ненавидящим, испепеляющим взглядом.
- Я вам ничего не должна рассказывать, - зло сказала она. - Оставьте меня в покое и не приставайте со своими глупостями.
Лариса развернулась и ушла. Мы молча смотрели ей вслед.
- Ничего не получилось, - констатировала Татьяна.
- Еще не вечер, - не сдавалась я.
- А я сегодня вашу соседку малахольную видел, - сказал Олег. – Она с сумкой шла на автобус, уезжала похоже.
После обеда я побежала разыскивать Лидию Вячеславовну.
- Да, Лариса уехала, - подтвердила директриса. – Внезапно так собралась и ничего объяснять не стала. И даже деньги за оставшиеся дни не стала требовать.
- У меня ее книга осталась, - соврала я. – Не успела отдать. Дайте мне ее телефон, я позвоню, когда в город вернусь.
Лидия Вячеславовна полистала свою общую тетрадку и дала мне и телефон, и адрес Ларисы.
- Приеду в город, позвоню, - сказала я Татьяне. – Причем с ней говорить не буду, попробую на ее мать подействовать.
- Попробуй. Только шансов на успех мало, - вздохнула подруга.
Через неделю наш отдых закончился. После леса и озера город казался шумным чудовищем, пропитанным выхлопными газами, пылью и потом. На следующий день после возвращения я, немного нервничая, набрала номер, данный директрисой. Трубку взяла Лариса, я сразу узнала ее тихий усталый голос.
- Алло. Я вас слушаю.
- Ларисочка? Здравствуй, – противным голосом пропела я, - мама дома?
- Здравствуйте, тетя Вера, сейчас позову.
Видимо мой измененный голос был похож на голос какой-то неведомой мне тети Веры.
- Здравствуй, Вера, что звонишь? – трубку взяла мать Ларисы.
- Здравствуйте, Лариса ошиблась, я не Вера. Но мне надо с вами поговорить. О вашей дочери.
- Да вы кто?
- Я – Ларисина знакомая. Ирина Рыбакова. У вашей дочери очень сильная депрессия, ей нужна помощь.
- Вы из секты? – в голосе женщины звучала неприязнь.
- Нет, что вы, какая секта! Мы отдыхали с Ларисой на турбазе. Я - врач,- соврала я.
- А что вы хотите?
- Я не хочу говорить об этом по телефону. Давайте встретимся и я вам все объясню. Только не говорите Ларисе.
- Я не знаю, - неуверенно сказала женщина.
- Простите, как вас зовут?
- Галина Павловна.
- Галина Павловна, мы только поговорим. Я не из секты. Ларисе нужна врачебная помощь, помощь психолога.
- Ладно, - согласилась мать Ларисы. – Давайте в два часа у магазина «Сказка» на Соборной площади.
Без пятнадцати два я как штык стояла у дверей магазина. Галина Павловна к двум часам не подошла. Я вертела головой, вглядываясь в лица всех пожилых женщин, проходящих мимо. Недалеко от магазина в тени дерева я заметила женщину, которая явно наблюдала за мной. Бесцельно постояв еще несколько минут, я решительно направилась к ней.
- Добрый день. Вы – Галина Павловна?
- Да, это я.
Женщина была невысокого роста, худощавая, очень похожая на Ларису. Как и дочь, она выглядела очень усталой и измученной.
- Что вы хотели мне сказать, Ирина?
Я рассказала Галине Павловне про отдых на турбазе, про Ларисины слезы, про то, что помощь хорошего психолога поможет ей преодолеть свою депрессию. Я ничего не стала говорить про Огнянного, боясь, что она примет меня за ненормальную.
- Я просто не знаю, что и делать, - вздохнула Галина Павловна. – С тех пор, как погиб Артур, Лариса сама не своя. Словно ее душа погибла вместе с ним.
Женщина заплакала, вытащила из сумочки носовой платок, стала неловко вытирать слезы.
- Извините, - пробормотала она.
- Ничего. Я вас понимаю, - тихо сказала я.
- Я поговорю с Ларисой насчет вашего психолога.
- Вот вам мой телефон, - сказала я.- Позвоните, когда о чем-нибудь договоритесь с Ларисой. Только не говорите ей обо мне.
Прошло несколько дней, а от Галины Павловны не было ни слуху, ни духу. Через неделю я не выдержала и позвонила сама. Трубку взяла Лариса.
- Будьте добры, Галину Павловну.
- Ее нет дома, - ответила мне Лариса.
- А когда будет.
- Нескоро. Она в больнице.
- Ох… А что с ней.
- Проблемы с сердцем. Прединфарктное состояние. Ирина Рыбакова, это вы?
- Да, это я.
- Все случилось из-за вас. Когда мама начала мне говорить о психологе, я сразу поняла, что это ваших рук дело. Мы сильно повздорили, и сердце у мамы не выдержало. Почему вы не оставите меня в покое?
Лариса говорила тихим, спокойным голосом, от которого у меня по спине бежали мурашки. Лучше бы она кричала.
- Я просто хочу помочь вам. Вы не хотите ни рассказать мне про Огнянного, ни пойти к психологу.
- Я ничего не хочу. Я не хочу жить без Артура. И не звоните сюда больше.
- Лариса, у вашей мамы есть мой телефон. Если вы захотите жить нормально – позвоните.
- Вряд ли, прощайте.
Лариса повесила трубку. Я ощутила такую пустоту в душе, такое разочарование, что села в коридоре на пол и расплакалась.
В августе я устроилась на работу, меня взяли корреспондентом в телерадиокомпанию «Наш край». Мне то и дело приходилось мотаться по области, брать интервью, сочинять репортажи и донимать назойливыми вопросами начальников разного ранга. Ларисе я больше не звонила.
В сентябре я отправилась в очередную командировку на открытие дворца культуры в районном центре. Но вместо одного дня поездка затянулась на три, так как наша редакционная машина сломалась, и ее приводили в чувство целых два дня. По возвращении домой меня ждал неприятный сюрприз.
- Тебе тут какая-то девушка оставила странное сообщение на автоответчике, - сказал мне отец. – Она несколько раз звонила, в тот день, когда ты уехала, но нам с матерью ничего сказать не захотела.
Сообщение было от Ларисы.
- Ирина, - говорил мне тихий, ровный голос Ларисы,- вы были совершенно правы и насчет Огнянного, и насчет гибели. Сейчас уже слишком поздно, уже невозможно что-то изменить и исправить, но я хочу поблагодарить вас зато, что вы пытались мне помочь. Спасибо и прощайте.
Я слушала слова Ларисы и чувствовала, что волосы встают дыбом от этого спокойного голоса. Я быстро обулась, схватила куртку и пулей вылетела из дома. Плохо зная район, где жила Лариса, я заплутала между старыми двухэтажными развалюхами и новыми многоэтажками. Нумерация домов была совершенно неописуемой. В конце концов проходящая мимо старушка указала мне нужное направление. Мне бы и в голову не пришло искать дом номер семнадцать между пятым и двадцать третьим. Около нужного мне дома стояло много народу. Недоброе предчувствие охватило меня.
- Похоже на похороны, - подумала я.
Дверь подъезда открылась, четверо мужчин вынесли гроб, обитый красной тканью, и аккуратно опустили на три, стоящие в ряд, табуретки. Я подошла поближе, втайне надеясь, что ошибаюсь. В гробу лежала Лариса. Ее белое безжизненное лицо казалось еще более изможденным, чем два месяца назад, когда мы с ней впервые встретились.
На похороны пришло очень много людей. Женщины плакали, у мужчин были непроницаемые лица. Мать Ларисы стояла рядом с гробом. Ее поддерживал пожилой седой мужчина с покрасневшими от слез глазами и молодой парень лет двадцати. Видимо муж и сын. В свободной руке парень держал пакетик с пузырьками и таблетками. Люди стали подходить к гробу, прощаться с Ларисой. Я тоже подошла, поцеловала бумажный ободок со словами молитвы, обхватывающий холодный лоб.
- Прости, - тихо прошептала я, - что не смогла тебе помочь.
Всхлипывания и плач усиливались. Мать Ларисы не держалась на ногах и почти висела на плече мужа. Неожиданно она закричала рвущим душу голосом и кинулась к гробу.
- Ларочка, доченька, зачем ты оставила меня, мое время умирать было, не твое, кровинка моя, - страшно причитала она, склонившись над дочерью.
Муж и сын пытались отвести Галину Павловну от гроба. Она вдруг тихо охнула и потеряла сознание. Ее отнесли к лавочке, усадили, стали совать в нос ватку с нашатырем. Кто-то предложил вызвать «Скорую». Но Галина Павловна очнулась, положила в рот какие-то таблетки и сидела на лавочке бессильно и беззвучно плача. Муж тоже присел рядом с ней, потянулся за лекарством, держась за левую сторону груди.
- Надо уносить, - сказал мужской голос у меня за спиной, - иначе, не дай Бог, еще покойников прибавится.
К Ларисиным родителям подошли двое мужчин, что-то тихо им сказали. Галина Павловна, ее муж и сын еще раз подошли к гробу, поцеловали Ларису. Потом несколько мужчин легко подняли гроб и понесли к стоявшим в стороне автобусам ритуальной фирмы.
Я еще долго бесцельно и тоскливо бродила по городу. Дойдя до какого-то маленького скверика, присела на скамеечку. Теплый сентябрьский день, яркое солнце, синее безоблачное небо, желтые листья… Все это праздничное осеннее великолепие никак не вязалось с черным горем, накрывшим меня сегодня. Золото на голубом и черная бездна.
Подул легкий ветерок, и листья, лежавшие передо мной на газоне, вдруг встрепенулись и, закружившись маленьким смерчем, поднялись вверх. Мне послышался тихий, злобный смех, и листья упали на землю. Я поняла, что это Огнянный смеялся надо мной. От горя и бессилия я расплакалась.
- Будь ты проклят, черт поганый, - всхлипывая, сказала я.
Проходит время, затухает боль, стираются из памяти события, забываются лица. Но никогда мне не забыть огненного фейерверка в предрассветном небе, полных тоски глаз Ларисы и тихого злобного смеха в вихре осенних листьев.