Девять лет катастроф]
За девять лет пребывания у власти в Иркутске мэр города Владимир Якубовский никак не может реконструировать взлетную полосу и отремонтировать аэропорт.
Но после каждой авиакатастрофы мэр приходит на панихиды по погибшим.

Владимир Якубовский занял должность мэра Иркутска еще в ноябре 1997 года, а потом дважды переизбирался. Еще в начале правления чиновник пообещал горожанам привести в порядок взлетно-посадочную полосу аэропорта, однако не сдержал слова.

Аварии

В 1999, 2001, 2002 годах в столице Приангарья происходили авиакатастрофы, и каждый раз мэр повторял, что починит полосу. Якубовский организовывал похороны, посещал молебны и клялся: такого больше не повторится. Три года назад взлетно-посадочную полосу действительно удлинили, но всего на 400 метров - ее длина сегодня 3165 метров. Если бы полоса была вдвое длиннее, пилоты А-310 могли бы прекратить торможение и попытаться взлететь - что они, по словам выживших пассажиров, и пытались сделать. Именно с разрешения мэра возле аэропорта построили гаражный кооператив, в который врезался аэробус. А само здание аэропорта ремонтируется уже несколько лет, но настолько медленно, что местные жители не замечают обновлений: пока одну часть реставрируют, успевает осыпаться другая.

Но на прошедшей неделе в стране случилась ужасная катастрофа: в авиакатастрофе в Иркутске погибли и получили тяжкие увечья сотни людей. А буквально через день после этого шоумен Малахов устроил свое говорливое шоу.

А говорить-то в сущности было не о чем. Еще не опознали и половину погибших, еще не была готова полная информация об их числе, еще даже родственники не получили официального подтверждения гибели своих близких.

На зрителей, и без того потрясенных происшедшим, нагоняли жути. Некий биоэнергетик, приглашенный в студию, с авторитетным видом заключил, что Иркутский аэропорт — аномальная зона, поскольку построен на месте кладбища, что, без сомнения, играет свою зловещую роль. При этом о том, что этот аэропорт — единственный в Иркутске и людям волей-неволей придется еще не один год взлетать и садиться именно с него, явно никто не думал. Просто сообщили шокирующую информацию: "патогенная зона", "кладбище", а дальше живите с этой информацией как хотите.

С братом одного из пропавших без вести пассажиров рокового рейса устроили телемост.

"Иван, добрый вечер!" — приветствует его Малахов, даже не понимая, сколь кощунственна сама формулировка — "добрый вечер" — через день после катастрофы, которая унесла жизнь людей.

"Мы не опознали его до сих пор", — говорит собеседник Малахова.

"Но сегодня там были первые похороны. Получается, что люди хоронят неопознанные тела?" — вскидывается Малахов, учуяв в словах человека "горячую новость" и даже не отдавая себе отчета в том, что городит дичь.

"Там опознанных мало. Страшно смотреть на все это. Люди как головешки. Сгорели. Обуглены. Ну, будем ждать экспертизы, чтобы похоронить хоть кусок мяса, но своего".

Других участников программы Малахов спрашивает, есть ли официальное подтверждение гибели их близких. Подтверждений пока нет, но это не мешает ведущему говорить об их смерти как об установленном факте.

Теперь представьте себе, сколько людей, еще надеющихся на чудо, хватались в эти минуты за валокордин! И сколько людей, кому в ближайшее время предстоит лететь на самолете, с содроганием слушали подробности об обугленных до неузнаваемости или сгоревших дотла жертвах иркутского рейса!

Представитель Центра медицины катастроф, присутствующий в студии, сказал, что это отдельная специализация — медицина катастроф. Врачи, занимающиеся ей, пользуются специальными методиками, когда выводят людей из стресса и помогают им жить дальше.

Телевидение катастроф занимается делом прямо противоположным: оно смакует леденящие душу подробности трагедии, повергая всю страну в ужас, вводя в шоковое состояние миллионы зрителей. Рыдающие, потрясенные горем родственники погибших и сами выжившие в катастрофе становятся в телевоплощении яркой картинкой, эмоциональным образом беды, и вряд ли кто из журналистов задумывается о том, что, выводя этих людей к телекамерам, они только бередят их раны и пользуются их психологической неадекватностью в личных, то есть телевизионных, целях. Увы, ТВ в этих случаях уподобляется шакалу, терзающему жертву.

Пройдет еще неделя — об иркутской трагедии забудут так же, как забыли о десятках других трагедий: ни тебе результатов расследований, ни тебе виновных, привлеченных к ответственности. А пока новость горяча, из нее необходимо выжать все и всюду: в информационных выпусках, в малаховском ток-шоу, менее всего приспособленном к "формату беды".

Ну невозможно в развлекательном шоу говорить о смерти, тем более когда в арсенале выразительных средств ведущего нет даже подходящей случаю интонации. Есть лишь шокирующее бодрячество и бестактные вопросы, которые не задают у открытого гроба. Но маска шоумена уже приросла к лицу Малахова, поэтому и получается не поминальная молитва, единственно уместная в дни, когда отпевают и хоронят сотни безвременно ушедших, а шоу на костях: бессмысленное и беспощадное.

Характерные вопросы отцу умершего артиста, тоже артисту и тоже замечательному — Ивану Ивановичу Краско: "А это правда, что вы не верили в актерскую судьбу сына, ведь вы могли помочь ему поступить в театральный институт с первого раза, один ваш звонок мог все решить..."; "Иван Иванович, вы, наверное, никогда не думали, что вам придется хоронить сына?"

Отдельный блок — рассуждения Малахова о том, можно ли было спасти Андрея Краско, вовремя ли приехала "скорая" и все ли врачи сделали для спасения пациента? И хотя снятые на пленку врачи "скорой" подробно рассказывают, что и как они пытались сделать, едва к ним поступил вызов, Малахов не унимается: "Иван Иванович, вы тоже считаете, что "скорая" опоздала? Отец не поддерживает тему: "Я же не знаю это достоверно, я не могу огульно судить людей".

Тогда Малахов заходит с другой стороны. Краско, мол, в своей последней роли сыграл смерть. Не эта ли роль его убила? Можно ли безнаказанно вторгаться в такую пограничную сферу и есть ли грань между смертью киношной и смертью настоящей?

Опять эксплуатация модной сегодня мистической темы. Опять смакование слухов и домыслов. Не обошлось, разумеется, и о напоминании об известной болезни творческих людей, которой страдал Андрей Краско. Просто так, вне контекста. Чтобы узнали те, кто не знал, чтобы помнили те, кто знает.

И снова обращение "добрый вечер" и к гостям студии, и к родным умершего артиста. И традиционно бестактное "затыкание" вдовы Андрея Краско, ударившейся в воспоминания и нарушившей жесткий хронометраж и галопирующий ритм ток-шоу, в котором все должны успеть сказать хоть слово, даже если приглашенным и нечего сказать. Так, прервавший вдову Краско артист Павел Деревянко честно признался, что почти не знал покойного, хотя и очень уважал, а потом, тоже очень к месту, призвал всех "не удручаться, радоваться жизни и идти вперед".

Это, собственно, и есть девиз сегодняшнего ТВ: не удручаться (даже если умер человек), радоваться жизни и идти вперед.

Малахов очень пытался выглядеть удрученным, но радость жизни перебила печаль. И то сказать: уж сколько их упало в эту бездну, а жизнь-то продолжается. И завтра в этой же студии будут обсуждать очередную свадьбу очередной Глюкозы, Лактозы или Сахарозы. Но это будет завтра. А сегодня лето пришло, и все звезды разъехались — кто медовый месяц справляет, кто гастрольный "чес" по стране устраивает, кто нежится на берегах морей и океанов. Значит, можно ненадолго сменить тему, тем паче что в любой теме, даже безусловно трагической, всегда можно найти что-нибудь остренькое, солененькое, горяченькое, что удержит жадную до зрелищ публику у телеэкрана и поможет программе пережить "мертвый сезон".

Эфир-то ежедневный. На каждый день сенсаций да скандалов из жизни "звезд" не наберешь. А говорить-то о чем-то надо. Вот и летят в эту эфирную топку человеческие драмы, трагедии, несбывшиеся надежды. Вот и устраиваются шоу на костях и крови.

• Ирина Петровская

нет, ну я понимаю, зрителям в зале платят, а учасникам тоже что ли?