Красивая женщина. Комплимент? Для нее — едва ли не оскорбление. Марк Захаров видел в ней всего лишь красивую жену красивого и талантливого Абдулова. Считал, что место Алферовой в массовке. Кинематограф, выпив ее молодость до капли, — поматросил и бросил. Красота — страшная сила. Одновременно и слабость. Вот уже не один десяток лет Ирина Алферова пытается доказать, что она не только красавица, но еще и умница. Что актриса. Да просто — человек.

Репетиция нового спектакля в “Школе современной пьесы”. Как ни странно — без пьесы как таковой. Семь столиков на сцене. За каждым — буря страстей. Импровизированная. Режиссер Иосиф Райхельгауз предлагает актерам самим докопаться до истины, придумать собственную историю. Альберт Филозов старается не слишком досаждать “сыну”. Анна Каменкова урезонивает “дочь”. Престарелый Ромео, Владимир Качан, знакомится с отцом “возлюбленной”. Мужчины — практически ровесники. Алферова пытается очаровать молодого человека. Чтобы… не платить ему деньги за испорченную машину. Она виновница ДТП. А еще — эксцентричная телезвезда, ведущая программы “Женский глаз” Ирина Лермонтова.
— Сложный спектакль, — после окончания репетиции актриса едва перевела дух. — Он придуман Иосифом… Ну Иосиф — я-то его знаю с института — всегда что-нибудь придумывает. Конечно, в этом что-то есть, сама задумка интересная. Но вот моя история… М-м-м… (Недовольно морщится.)
— Так сами же ее придумали, Ирина Ивановна.
— Объясняю. Я могла придумать, и я придумала интересно. Но у меня нет партнера, с которым я могла бы импровизировать на эту тему. Партнера моего возраста… Ведь я про любовь хотела что-то играть. Чтобы можно было сию секунду налаживать какие-то отношения. Ничего там долго не говорить, а вот именно на отношениях… Нет, у меня замечательный партнер. Но он молодой очень. И что я с ним могу?
— Сейчас любовь всякая приветствуется. Могли бы…
— Нет, мне это неинтересно. Объясняю. Если бы это была пьеса авторская, дело другое. А это импровизация. Импровизировать все-таки можно только то, что тебе близко.
— Ирина Лермонтова, стало быть, похожа на вас?
— Ну она не очень похожа на меня. Потому что я никогда в жизни не буду повышать голос. Я, знаете ли, на сцене только кричу.
— Жизнь жесткая: не кричишь ты — кричат на тебя.
— А вот не надо. В жизни все-таки нужно себя сдерживать. И так все распущены сейчас. Почему надо оскорблять людей? Дурак, он все равно не поймет. Хорошего человека ты обидишь.
— А вы мудрая женщина?
— Да, я мудрая.
— И скромная?
— И скромная.
— А знаете, говорят, скромность украшает женщину, когда нет других украшений. А вы признанная красавица…
— Ой, да ну что вы… (Алферова опускает глаза.) Об этом столько говорят, что просто неприлично. Ну какая там уже красота, господи. О чем говорить?..
— Это для вас обыденность, вы каждый день себя в зеркало видите…
— (Смеется.) Вижу и очень огорчаюсь. Раз в месяц только радуюсь. Знаете, бывают такие ситуации: что-то случилось, ты подходишь к зеркалу — нравишься себе. Все каким-то образом складывается: даже как-то худеешь на глазах. Вот клянусь: вчера была толстая, а сегодня уже худая. А в общем-то я всегда собой недовольна.
— У вас много комплексов?
— Всю жизнь много было. Я стеснялась себя, мне казалось, я такая страшненькая, никому не нужная. Все такие интересные, а я…
— А что касается профессии? Не устали доказывать, что хорошая актриса?
— А я всю жизнь доказываю это. Профессия такая: сколько бы не играл, тебе все равно мало. Потом ведь хочется что-то определенное играть. А я на свои роли не очень-то попадала. В идеале мне бы хотелось Уильямса играть, О’Нила, Шекспира. Есть и другой момент… Вот вы видели мои спектакли?
— Да. Частично.
— Вот. Видите…
— “Чайку”, например, видел.
— Ну и что? И как я вам в “Чайке”?
— Вы мне очень нравитесь.
— Да? Это очень приятно слышать. Просто новое поколение — они же ничего про нас не знают и не хотят знать. Когда я только начинала — да мы просто обожали всех актеров, которые играли до нас, мы знали все…

Если вы не знаете стихов Агнии Барто, значит, вы родились и выросли не в этой стране. Едва научившись говорить, каждый российский ребенок неуклюже и с запинками ведает окружающим историю о бычке, который вот-вот упадет с досточки, о зайке, брошенном хозяйкой и о Тане, уронившей в речку мячик. С этими незамысловатыми четверостишиями мы сталкиваемся два раза в жизни. Первый раз, когда с восторгом слышим их из уст мам и пап, и второй раз - когда уже сами читаем их своим детям. Тоненькой, едва заметной ниточкой проходят эти строки сквозь нашу жизнь, крепко связывая поколения и оставляя в душе светлый след памяти о детстве.

...«Я люблю свою лошадку, причешу ей шерстку гладко…»,- сосредоточено декламировала моя дочка, срывая аплодисменты родных и знакомых. Я смотрела, как мое маленькое чудо читает стихи, и думала, что если бы не было Агнии Барто, ее надо было бы обязательно придумать».

Холодным февральским днем 1906 года в одной из московских квартир появилась на свет обыкновенная девочка, и ничто не предвещало той блистательной судьбы, что уготовил ей Бог. Пока что маленькая Агнешка, как ласково называли ее родители, все свободное время проводила вместе с отцом-ветеринаром, помогая ему врачевать заболевших зверушек.

Именно из папиного кабинета все эти мишки, слоны и зайчики перекочуют в ее книги, вызывая искреннее сочувствие и сострадание у юных читателей. Но в те далекие беспокойные годы начала XX века она даже не помышляла о том, чтобы продолжить дело родителя. Не планировала она связывать свою судьбу и с литературой. Юная Агнешка мечтала стать балериной, и, окончив гимназию, поступила в хореографическое училище.

Но, впервые опробовав перо еще в первых классах гимназии, она уже не могла не писать. Это ее увлечение поэзией так и осталось бы увлечением, не явись на выпускные экзамены балетной школы нарком просвещения товарищ Луначарский. Выслушав мрачноватое стихотворение «Похоронный марш», которое собственноручно сочинила одна из выпускниц, он через несколько дней вызвал юное дарование к себе.

"Вы обязательно должны писать стихи,- заявил академик и с улыбкой добавил,- причем веселые".

Слегка ошарашенная Агния вняла совету и через некоторое время решилась отнести несколько своих произведений в Госиздат. Там же, к великому ее удивлению, решили её стихи отправить в детскую редакцию, где в 1925 году и вышли в свет две первые книги молодого литератора: «Китайчонок Ван Ли» и «Мишка-воришка». Окончательно же ее выбор определил Маяковский. Выступив перед детьми в Сокольниках, он, спускаясь с эстрады, восторженно заметил:
- Вот это аудитория! Вот для кого надо писать.

В этот момент Агния, боготворившая Маяковского, решила, что будет детским поэтом.

...«Когда моя девочка начала лепетать свои первые слова, я уже точно знала, что знакомство с миром книги мы начнем не с заморского Микки Мауса, а со стихов Агнии Барто. Я купила сборник поэтессы и с каждой строчкой проникалась гениальностью автора. Пушкин, Чуковский, Маршак, Михалков - все они писали ДЛЯ детей. Так, как могут писать ДЛЯ детей взрослые. Барто же пишет так, словно это написал сам ребенок. В этом гениальность автора и в этом секрет ее популярности среди маленьких читателей».

"Делай что делаешь и будь что будет" Катон-старший

К счастью, «большим» чиновникам оказалось недосуг разбираться во всех этих зайчиках и мячиках, а потому книги Агнии с завидным постоянством выходили даже в годы жесточайших репрессий. Не чужд ей был и социалистический пафос. В ее творческом багаже есть немало стихов-лозунгов о Великом Октябре, Ленине и Сталине.

Но время все расставило по местам, оставив для потомков истинные жемчужины большого таланта. Барто много лет заслужено возглавляла Ассоциацию деятелей литературы и искусства для детей, была членом международного Андерсеновского жюри. А в 1976 году ее заслуги перед мировой детской литературой были отмечены Международной премией Андерсена.

«По полю бежали дети, а вокруг земля стояла дыбом, и некуда было укрыться от взрывов бомб и пронзительного воя самолетов. Так начинался фильм о детях, потерявшихся во время войны. Полтора часа трагедий, надежд и счастья людей, нашедших друг друга. Это невозможно забыть. Тогда я еще не знала, что человек, организовавший поиск разлученных войной, и есть знаменитая детская поэтесса Агния Барто».

Ее война началась в 1937 году. Она вместе с остальными участниками Международного конгресса в защиту культуры отправилась в Испанию. В осажденном Мадриде, под бомбежками, они обсуждали проблемы мира, детства и дружбы. Вскоре война пришла в Россию. В эвакуации Агния Львовна продолжала писать стихи, выступать на радио, выезжать на фронт.

Но самое главное дело своей жизни она сделает уже после войны. В канун Дня Победы, этого великого праздника, случилось самое страшное событие в ее жизни. Погиб ее сын Гарик – его велосипед столкнулся с неожиданно появившимся в тихом московском дворе грузовиком. Она уже больше не будет писать о бычках и мишках. Раз и навсегда в ее жизнь вошло горе, и выжила она благодаря дочери Тане и детям, которым нужна была ее помощь.

"Делай что делаешь и будь что будет" Катон-старший

Агния Барто умерла в 1981 году. Страна не заметила ее ухода, мы были заняты сменой эпох. Но какая бы эпоха не стояла за окном, какая бы власть не свалилась нам на голову, ее книги, ее стихи, ее дело остались с нами. А значит, жива еще великая русская писательница, Агния Львовна Барто.

...«Мы укладывались спать. Страничку за страничкой я читала стихи, строчки мерно и тихо разливались в полумраке, навевая покой и дрему. «Разговор с дочерью»:

- Мне не хватает теплоты,-
Она сказала дочке.
Дочь удивилась: - мерзнешь ты
И в летние денечки?

- Ты не поймешь, еще мала,-
Вздохнула мать устало.
А дочь кричит: - Я поняла! -
И тащит одеяло.

Я заплакала. Голубые детские глазки с грустью смотрели на меня. Она все поняла, моя девочка. Ведь они, дети, умнее нас, взрослых».

Людмила ГОРШКОВА
http://www.passion.ru/s.php/3938.htm

"Делай что делаешь и будь что будет" Катон-старший

Это интервью получилось самым легким из всех, что мы делали со Станиславом Сергеевичем. И это правильно: а каким же еще должно быть интервью в честь такой серьезной даты, как 70 лет? Только легкомысленным! И хорошо, что мы долго откладывали встречу — Говорухин открывал выставку своих картин, грипповал, летал в Минск, ждал хорошего настроения...
В понедельник наконец слышу по телефону бодрый голос: “Приезжай!”

Захожу в его кабинет на “Мосфильме” — сияет, сыплет шутками и комплиментами. Присела. Как обычно: чай, кофе? За спиной, как всегда, — Родина (на всю стену карта СССР). На столе — традиционно ассорти из орешков (для гостей). Начал сам, с разбора свежего номера “МК” — тоже традиция, читает с пристрастием каждый день. Заглянул “на огонек” Федор Бондарчук, Говорухин его встречает: “Гений! Ну гений! Смотрите, пришел гений!”. Жаль, не успела спросить: это тоже традиция или только после “9 роты”?..
— Станислав Сергеевич, я вот, спеша к вам, поймала машину, ну и разговорились с водителем: а что бы вы спросили у Говорухина? Он отвечает: “Место встречи изменить нельзя” — мой любимый фильм... А когда он создаст еще такой шедевр?”
— Ну шедевр запланировать нельзя, шедевры вообще появляются не часто. Но принцип мой давно уже — чтобы каждая картина была лучше предыдущей. Поскольку не так много осталось снимать фильмов, так что буду стараться. Но шедевр повторить... Вы можете назвать, даже за границей, хоть одного режиссера, даже великого, у которого было бы несколько шедевров? Ну кроме Чарли Чаплина? Нет.
— А вы из своих фильмов какой больше всего любите?
— Ну, наверное, “Место встречи” — не будем отрываться от народа. (Улыбается.) Мне нравится “Ворошиловский стрелок”. “Десять негритят” я считаю хорошим кино, настоящим, к которому у меня претензий нет. Ко всем остальным есть. И очень горжусь последними картинами своими — “Благословите женщину” и “Не хлебом единым”. А еще у меня была детская серия — “Робинзон Крузо”, “Приключения Тома Сойера”, “В поисках капитана Гранта”. И были успехи в документальном кино — “Так жить нельзя” в первую очередь. Потом “Великая криминальная революция”. Дальше — сценарное дело: правда, единственный фильм, снятый по моему сценарию, которым я доволен, — “Пираты ХХ века”. Все остальные мне кажутся испорченными, но это беда каждого сценариста. А из ролей у меня тоже практически одна, которой можно гордиться, — это “Асса”. Я разнообразно творил, в каждом жанре что-то есть...
— Вы слышали, Соловьев хочет снимать “Ассу-2”. Вас не звал?
— Ну я, во-первых, давно его не видел. А во-вторых, моего героя убили.
— А вдруг Соловьев его как-то воскресит? Или во снах, в воспоминаниях героини предложит появиться?
— Когда увижу, первым делом скажу: давай, мол, как-то (хохочет) возродим моего героя... Пригласит — пойду не сомневаясь.
— Кстати, тот водитель тоже сказал, что изо всех ваших ролей в “Ассе” ему больше всего нравится. Про последние фильмы заметил, что “Благословите женщину” вы сняли, чтобы показать красоту русской женщины. Народ, как всегда, прав?
— Может быть... Да, это было одной из задач. Хотя не такой тип женщин — мой идеал. Это была конкретная женщина, у героини был прототип. Хотя мой идеал — близкий к этому. Но женщина должна быть не такая безропотная, во всем подчиняющаяся мужу.
— То есть вы своей жене разрешаете вам противиться?
— Что значит противиться? Когда муж считает, что он хозяин в доме, значит, просто у него умная жена. А так, конечно, всегда жена — хозяйка. И первое, и последнее слово всегда ее. Какой бы она слабенькой ни казалась, какой бы угождающей, все равно она главная, она наверху.
— А что бы вы изменили в своей жизни, если бы можно было?

15 апреля театру «Современник» — 50 лет. Кто-то из актеров учит к этой дате песни и речовки, кто-то пишет мемуары, а режиссер Иосиф РАЙХЕЛЬГАУЗ , долго работавший в «Современнике», а сейчас возглавляющий театр «Школа современной пьесы», собрал о юбиляре небольшие истории

РАДИ ТЕАТРА

Не помню, как называлась пьеса… Эта была одна из первых режиссерских работ Галины Борисовны Волчек. Она репетировала страстную эмоциональную сцену с Анастасией Вертинской и Володей Земляникиным. В то время он был очень популярным актером, много снимался. В сцене, о которой идет речь, Земляникин должен был увидеть женщину, поразиться, ощутить сильнейшее эмоциональное потрясение…

Волчек была недовольна тем, как Володя это играет:

— Понимаешь, ты сражен, ты потрясен… Пробуй! Выйди за дверь! Ты увидел ее и потерял сознание…

Володя выходил за дверь, врывался в комнату, встречался взглядом с партнершей, поражался, говорил свою реплику, но все было не так.

— Еще раз, Володя! Пробуй еще! — не унималась Галина Борисовна.

В конце концов, когда Земляникин перепробовал все, а результат все еще не удовлетворял Волчек, ей пришло в голову решение:

— Володя! Выйди, и войдешь, только когда я тебе скажу!

Артист Земляникин вышел, и на глазах у изумленной Вертинской Галина Борисовна стала снимать кофточку и то, что было под ней. Оставшись обнаженной по пояс и понимая, что вот сейчас-то у артиста будет та самая реакция, которую она безуспешно пыталась вызвать, Волчек крикнула:

— Володя, входи!

Земляникин открывает дверь и привычно направляется к Вертинской, поскольку к ней обращена его реплика. Вдруг он замечает Волчек и, смущаясь и краснея, говорит:

— Ой, Галина Борисовна, извините!

На одном из спектаклей он оговорился:

— Я в ответе за все и за СВЕТ!

Олег Даль, к которому была обращена эта фраза, не растерялся:

— И за ГАЗ

КАК ВЕСЕЛО МЫ ЖИЛИ
В 1973 году Георгий Александрович Товстоногов ставил в «Современнике» Салтыкова-Щедрина — спектакль «Балалайкин и Ко». Текст был настолько злободневен, что невольно возникали ассоциации с застоем советским. Товстоногов, опытный тактик, решил подстраховаться: автором инсценировки попросили быть Сергея Владимировича Михалкова — орденоносца и автора советского гимна.

Спектакль сдавали комиссии управления культуры. Над сценой висел транспарант: «БЕЗ САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА НЕВОЗМОЖНО ПОНЯТЬ РОССИЮ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА. МАКСИМ ГОРЬКИЙ».

Казалось бы, вопросы о связи с современностью должны сняться сами собой, но антисоветчина проглядывалась в каждой реплике. После финальной сцены в зале установилась мертвая тишина. Чиновники не знали, как реагировать, и тогда один из них поинтересовался:

— А что думает автор?

Михалков и высказался решительно:

— Никогда еще царизм не получал такой пощечины!

Я сказал Волчек, что хочу назначить Гафта на роль Лопатина. Она тут же принялась меня отговаривать:

— Ты сошел с ума, он же сорвет спектакль… Видишь, я сама с ним не работаю…
Я недолго думая объявил репетицию. Были вызваны Валентин Иосифович Гафт и тогда еще неизвестная молодая артистка Марина Неелова. Ее назначили на главную женскую роль. Я пришел в репзал заранее: плотно зашторил окна, чтобы с улицы не врывалась другая жизнь, выставил специальный «атмосферный» свет… Рядом суетились монтировщики, что-то раскладывала реквизитор…

С реквизитором впоследствии мы очень подружились, ее звали Елизавета Федоровна Ворона. Вдруг вижу, что она ставит на подоконник фарфоровую тарелку, причем зачем-то прячет ее за штору.

— Подождите, — говорю, — тарелка зачем?..

Ворона начала неловко оправдываться, что это так, на всякий случай…

— Вы такой молодой, у вас первая работа, поэтому я хочу вас предупредить… Валентин Иосифович, вы знаете, у него такой сложный характер… Это он просил поставить тарелку. У нас уже такое было, он, наверно, посреди репетиции ее разобьет!..

— Лиза, пожалуйста, поставьте еще несколько тарелок за вторую штору… Я за них заплачу. Или из дома принесу…

Лиза совсем перепугалась, но тарелки принесла…

Началась репетиция. Сидели Гафт и Неелова, и я многословно и с пафосом, свойственным самоуверенной молодости, разбирал сцену. И вдруг, буквально ни с того ни с сего, Гафт взорвался и завопил:

— Б…., это невозможно! Это все херня, где тебя учили?! В ГИТИСе?! Чему вас там вообще учат?

Я не успел опомниться, как Валентин Иосифович разволновался не на шутку, и уже рикошетом его нападки и обвинения в полном дилетантизме полетели в Неелову. Марина не выдержала, расплакалась и убежала. Когда за ней захлопнулась дверь, Гафт, вскипятив себя уже до ста градусов, как бы случайно откинул штору, взял в руки тарелку и с силой бросил ее на пол. Тут я тоже схватил припрятанные Лизой тарелки и бабахнул… Осколки полетели такие, что возникла пауза, после которой Гафт сказал:

— Старик! Гениально! Вот так это можно сыграть! На сцене тарелки бить плохо, поэтому нужно заказать большой барабан, и после каждого моего монолога, в конце каждой сцены я должен вот таким сильным ударом бить в этот барабан! Ты где учился? В ГИТИСе? Потрясающе тебя научили!.. Это гениально, старик!

И дальше мы с ним стали замечательно разговаривать, причем говорил в основном Валентин Иосифович. Через каждые несколько реплик вставлял: «Тебя гениально научили» или «Тебя научили чудовищно!» Потом мы вспомнили, что он обидел Неелову. Надо отдать должное Гафту, он пошел со мной в администраторскую, позвонил Марине домой, извинился и попросил прийти на следующую репетицию.

— Скажите, пожалуйста, — спросил Игорь Владимирович, показав киоскерше на портрет, — а у вас есть Волчек?

— Нет, — ответила та.

— А Гафт?

— Нет.

— А Табаков есть?

— И Табакова нет.

С каждой фразой Кваша все больше приосанивался. На всякий случай перебрал еще несколько фамилий очень популярных артистов. И ехидно поглядывая на следивших за этим диалогом коллег, Кваша спросил:

— А кто же у вас есть?

— Какая-то КвАша, — ответила киоскерша.

— Почему других нет? — не унимался артист.

— Других раскупили, а его не покупают!

Это услышали уже все, а Валентин Иосифович Гафт купил открытку и написал на обороте:

Артист великий, многогранный,
Чего-то глаз у вас стеклянный,
Быть может, это фотобрак?
Но почему хорош пиджак?

Современник» прилетел в Иркутск. Пять утра. Артистов, уставших от перелета и бессонной ночи, привозят в гостиницу. В холле собралось человек сто — все ждут, когда их поселят. Около шести часов здесь же, в холле, открылся газетный киоск. Чтобы как-то скрасить ожидание, артисты стали к нему подтягиваться. И вдруг кто-то заметил, что в киоске продается портрет артиста Игоря Кваши. Сказали об этом Кваше. Он подошел к витрине.

— Скажите, пожалуйста, — спросил Игорь Владимирович, показав киоскерше на портрет, — а у вас есть Волчек?

— Нет, — ответила та.

— А Гафт?

— Нет.

— А Табаков есть?

— И Табакова нет.

С каждой фразой Кваша все больше приосанивался. На всякий случай перебрал еще несколько фамилий очень популярных артистов. И ехидно поглядывая на следивших за этим диалогом коллег, Кваша спросил:

— А кто же у вас есть?

— Какая-то КвАша, — ответила киоскерша.

— Почему других нет? — не унимался артист.

— Других раскупили, а его не покупают!

Это услышали уже все, а Валентин Иосифович Гафт купил открытку и написал на обороте:

Артист великий, многогранный,
Чего-то глаз у вас стеклянный,
Быть может, это фотобрак?
Но почему хорош пиджак?

ТАБАКОВ И ЛИЛИПУТЫ
На большие летние гастроли в Ригу многие приехали с семьями и привезли с собой детей.

После спектакля труппа «Современника» большой торжественной процессией выходила на центральную аллею, идущую вдоль моря, и частенько вся компания, возглавляемая Галиной Волчек и Олегом Табаковым, заходила посидеть в кафе или ресторанчик. Однажды был запланирован выход в ночной ресторан, где обещали грандиозное шоу. Ночных ресторанов в то время в Москве не водилось. Наш поход в ночной ресторан был обставлен по высшему разряду: впереди шел Олег Павлович Табаков в смокинге, дамы были в вечерних платьях, и вместе со всеми шли два мальчика лет 10 — 12 — известный ныне предприниматель Антон Табаков и не менее известный режиссер и продюсер Денис Евстигнеев. Оба они были невысокого роста, довольно крепкие и одеты в костюмчики и белые рубашки с галстучками.

Мы подошли к ресторану, где у входа стоял высокий светловолосый швейцар-прибалт и всем улыбался. Скорее всего, артистов он не знал, но понял, что идет представительная делегация. Когда к входу подошли Антон и Денис, швейцар тут же изменился в лице, замахал руками и стал короткими отрывистыми фразами объяснять нам, что ресторан ночной, будет специальная программа и детям никак нельзя. В этот момент к нему подлетел Олег Павлович Табаков и, привстав на цыпочки, чтобы дотянуться до уха высокого швейцара, громким театральным шепотом начал его отчитывать:

— Да как вы смеете! Эти люди обладают теми же правами, что и вы! Вы их оскорбляете! Это же лилипуты!

С тех пор Антон Табаков и Денис Евстигнеев часто посещают ночные рестораны

Когда мы с Валерием Фокиным вместе работали в «Современнике», Галина Борисовна Волчек часто отъезжала в командировки или на отдых и на этот срок назначала одного из нас исполняющим обязанности главного режиссера.

Однажды она уехала ставить в Америке.

Раз в неделю, в определенный день и час я должен был докладывать Галине Борисовне о положении дел в театре. В назначенное время я приходил в предбанник администрации и ждал звонка Галины Борисовны. Даже если что-то было не так, я не хотел расстраивать Волчек. В очередной раз я взял трубку и стал докладывать:

— Галина Борисовна, все очень хорошо! Спектакли идут отлично, аншлаги… О нас много пишут в газетах… Михаил Михайлович Рощин написал новую пьесу и отдает только нам… Молодежь, которую вы недавно взяли в театр, играет замечательно….

Пока я отчитывался, вокруг стали собираться артисты. Они снисходительно на меня поглядывали: мол, давай-давай, привирай, подлизывайся-подмазывайся!..

Когда я изложил все, что можно, Волчек попрощалась:

— Ну хорошо, Иосиф, я все поняла, пока!

В трубке — тишина, но артисты-то этого не знают! И, чтобы как-то отыграться за ироничные взгляды в мою сторону, я продолжал вещать:

— Галина Борисовна, но, если честно, не все так прекрасно, как вы думаете! Вышла чудовищная рецензия, где наконец вещи называют своими именами. Пишут, что «Современник» — не лучший театр в Москве… И вообще, я тут посмотрел некоторые спектакли, которые вы поставили, — это, по-моему, достаточно старомодная режиссура… Надо бы поправить! Мы с Фокиным знаем как. Вот вы ставите в Америке только потому, что вас туда выпустили, а если бы выпустили Фокина и меня, мы бы поставили гораздо лучше… Мне кажется, вам пора взять тайм-аут, книжки почитать, отдохнуть немножко….

Артисты вокруг притихли… Я продолжал:

— Что вы, Галина Борисовна, я нормально разговариваю. Да, честно и откровенно. Нет, меня никуда не приглашают, ни в какой театр... Просто я решил сказать вам все, что накопилось за эти годы, все, что наболело!

Лица собравшихся вокруг артистов приняли выражение уже не удивления, а испуга…

И вдруг на том конце провода я услышал голос:

— Иосиф, это ты что сейчас говоришь?..

Я побелел, похолодел и начал неуклюже оправдываться:

— Э-э, Галина Борисовна… это я шучу так… Мы же тут понимаем, что вам там скучно… Вот, хотели повеселить…

— Ну хорошо, хорошо, Иосиф, до свидания! — сказала Волчек с многообещающим холодком в голосе.

Я очень благодарен Галине Борисовне — она никогда не вспоминала этот случай…

"Огонек"

Ровно 50 лет назад выпускники школы-студии МХАТ под руководством Олега Ефремова представили публике свой первый спектакль "Вечно живые". Зрители были потрясены настолько - что не хотели уходить - и всю ночь, пока не открылось метро, говорили с актерами.

Черно-белый апрельский снимок из 56 года. Кто-то просто нажал кнопку фотоаппарата, чтобы снять, как первые зрители выходят на улицу после премьеры "Вечно живых". Позже стало понятно, что объектив поймал минуту рождения нового театра. В этот же день слух о нем облетит всю Москву. Где бы потом не играл "Современник", в его кассах не будет свободных билетов, а в его залах не будет свободных мест. Чуть позже театру выделят помещение на площади Маяковскому. Здесь, за спиной памятника бунтарскому поэту, рождалась сила, которую потом назовут "поколеньем шестидесятников".

Игорь Кваша, артист театра "Современник": "Пройти этот путь, фактически обмануть советскую власть и все выдержать - это было очень интересно, азартно".

Тогда казалось, что в крови создателей театра уровень таланта, как и уровень свободы, был гораздо выше, чем у других.

Это они могли честно сказать на всю театральную Москву, что король-то голый! Это они могли напомнить в "Пяти вечерах", что война кончилась и должно наступить время для любви. С Олегом Ефремовым, Галиной Волчек, Игорем Квашой, Лилей Толмачевой, Олегом Табаковым, Юрием Богатыревым, Олегом Далем, Мариной Нееловой действительно хотелось дышать одним воздухом.

Сегодня театру 50 лет и сегодня на его сцене снова легендарный спектакль "Крутой маршрут". "Крутой маршрут" - это и очень точно обозначение пути, который сам "Современник" прошел за эти пятьдесят лет. На юбилей здесь придумали разыскать и позвать своих самых преданных зрителей. Весь сезон в их поиске обзванивали театральную Москву, обращались через Первый канал, спрашивали перед спектаклями. Для них напечатали 500 билетов - по количеству мест в партере.

Когда закончится спектакль, как пятьдесят лет назад, артисты попросят зрителей не расходиться, чтобы увидеть их глаза, поговорить, поблагодарить за верность.

Галина Волчек, художественный руководитель театра "Современник": "И я надеюсь, что эта ночь, этот вечер тем, кто придет за нами, не даст им разбазарить те ценности, которые этот театр завоевал в больших трудностях".

Пятьдесят лет назад после спектакля "Вечно живые" такой разговор состоялся в первый раз. Он продолжался до самого утра.
http://www.1tv.ru/owa....d=88131

"Делай что делаешь и будь что будет" Катон-старший

Продолжение статьи:
http://www.mk.ru/numbers/2191/article76004.htm