-- Мы -- телесные существа, -- говорит Александр Асмолов. -- Мы стареем, теряем тот образ, в котором бы хотели себя видеть. Но возраст -- вещь достаточно условная. Как сказал Фрейд, женщина молода до тех пор, пока хочет иметь любовника и имеет его... когда захочет. Могут быть морщины на лице, главное, чтоб не было морщин в душе... Мужчины -- тоже существа нарциссические, и внешность для них имеет значение. И когда мужчина чувствует свою дряхлость, это тоже предпосылка кризиса. Скажем, к 40 его нагнала какая-то болезнь и стала барьером на пути профессиональных или личных устремлений. Тогда он будет это мучительно переживать.

Стало быть, дело не в возрасте как таковом, дело в том, что сужаются «голубые дали».

Свой рецепт есть у генерального директора компании «ШЕРП» Владимира Киселева. Он консультирует компании, упершиеся в свой потолок и не знающие, что делать дальше.

-- Исследования показывают, что менеджер бывает эффективным тогда, когда может четко выстроить свои ценности и приоритеты, -- говорит Киселев. -- Он четко знает, куда идет. Я думаю, такому менеджеру кризис зрелого возраста не грозит. Он будет ставить более высокие цели, каждый раз повышая планку. Достиг вершин в бизнесе -- идет в политику. Достиг вершин в политике -- стал заниматься какими-то исследованиями, благотворительностью. Я в таком кризисе никогда не окажусь, потому что всегда понимаю, чего хочу и что мне нужно делать. В 25 лет ставишь на первое место профессионализм и карьеру. Когда это достигнуто, можно приступить к созданию нового бизнеса, нового направления.

«Продвинутые люди должны готовить себе заранее как минимум три-четыре разных поля деятельности», -- говорит Михаил Папуш и напоминает про модный на Западе принцип непрерывного образования -- это когда вы не ограничиваетесь вторым высшим, а грызете гранит науки до седых волос. «Вы научились чему-то, теперь зарабатываете этим на жизнь и одновременно учитесь чему-то новому, чаще всего совсем из другой сферы. Потом вы зарабатываете на жизнь этим новым и учитесь третьему».

Мы не знаем, чьим советам следуют крупные российские бизнесмены, но многие из них по несколько раз круто поворачивали свои карьеры. Первый поворот обычно был связан с переходом от советской действительности к несоветской, последующие -- с изменением сферы деятельности, с развитием принципиально новых компаний, с уходом в политику, с благотворительностью, футболом, литературой. Березовский, Гусинский, Абрамович, Потанин, Ходорковский...

И менее известный, но очень показательный пример. Георгий Васильев, певший песни собственного сочинения с другом Алексеем Иващенко, возглавлял сначала райисполком, потом товарную биржу -- устроители концертов никогда не забывали сообщить публике, что вот он -- первый и последний поющий биржевик. Потом создал компанию по выпуску телефонных станций и, наконец, сочинил и выпустил вместе с коллегами мюзикл «Норд-Ост», только что переживший второе рождение. «Есть люди, чьи достижения превращаются в капкан для них самих, -- рассказывает Папуш. -- И фоном их существования становится страх потерять то, что они имеют».

Иван Иваныч как раз из таких. Он появится у Папуша еще пару раз, испугается тяжелого разговора, экзистенциальной печали, которая охватит его после, и исчезнет после двух визитов.

Что дальше? Дальше у него начнет портиться характер. Он станет ругательски ругать все окружающее, затоскует, сделается морализатором, а может запить. Жена, если только она не решит его бросить, тоже затоскует, станет болеть и с чувством лечиться. А что было бы с Иван Иванычем, если бы он не сбежал от психотерапевта? Жизнь раскрылась бы перед ним, полная цветов и листьев? Не факт.

Кризис среднего возраста -- задача, которая имеет решение, но не всегда благоприятное. Взрослый человек, он на то и взрослый, чтобы честно себе сказать: что-либо менять мне нельзя, хотя я и хотел бы этого всей душой. Отказаться от смены профессии, признать, что деньги и благополучие семьи важнее, чем самореализация, что профессиональный выбор уже сделан и с ним придется жить, -- это серьезный и взрослый поступок. Надо только, чтобы это было не стечение обстоятельств, а именно осознанный выбор.

Есть люди, чьи достижения превращаются в капкан для них самих. И фоном их существования становится страх потерять то, что они имеют...

Кризис среднего возраста не обходит и великих

Роковой писательский возраст -- 37 лет -- давно обыгрывается в бесчисленных стихах, песнях и психологических исследованиях. Даже повышение порога «средижизненного кризиса» отмечено у Высоцкого: «Срок жизни увеличился, и, может быть, концы поэтов отодвинулись на время». В человеческой жизни есть несколько критических периодов (разные ученые предлагают различную классификацию): кризис трех лет, пубертатный период (13 -- 15 лет), начало зрелости (27 -- 28), кризис среднего возраста, или дантовская «середина жизни» (35 -- 37 лет), и, наконец, переход от зрелости к старости (47 -- 49), после чего все уже протекает относительно гладко, если вы не гений. У гениев бывает еще и «вторая юность» (70 -- 72 или позже), когда они влюбляются в молоденьких и пишут закатные шедевры.Самыми травматичными являются именно второй и третий переходы -- в 28 лет гибнет большинство рок-музыкантов и спортсменов-экстремалов, а тридцатисемилетие подсекает литераторов. Это доказывает, что Лермонтов был по духу скорее экстремалом-рокером вроде Моррисона, нежели классическим поэтом пушкинской традиции. «Все меньше любится, все меньше дерзается, и лоб мой время с разбега крушит. Приходит страшнейшая из амортизаций -- амортизация сердца и души», -- признался Маяковский. Пушкинская дуэль была, по сути, псевдонимом самоубийства, как и байроновский отъезд в Миссолунги -- на поиски романтической гибели, и точно такая же байроническая поездка Хемингуэя в Испанию (1936 -- 1937), где он буквально нарывался на пулю и чуть не погиб под бомбами. Хемингуэй, правда, выбрался из кризиса, работая над своим лучшим романом -- «По ком звонит колокол». А вот Маяковский так его и не преодолел. Гоголь в 37 лет забрасывает художественное творчество и начинает в 1846 году работать над книгой проповедей «Выбранные места из переписки с друзьями», которая восстанавливает против него почти всех друзей, а врагам предоставляет обширный материал для сплетен о помешательстве автора. С 37 лет Гоголь ничего не делает без благословения священника и все чаще страдает от тяжелой депрессии. Блок с 37 лет ничего не пишет: последние законченные вещи -- «Двенадцать» и «Скифы» -- написаны через четыре месяца после тридцатисемилетия. Последние четыре года его жизни были, в сущности, доживанием -- с периодическими странными приступами безумия и патологической раздражительности. Впрочем, естественные биологические кризисы тяжело переживаются не только поэтами, но и вообще всеми, для кого духовная или умственная жизнь важнее физической. 37 лет -- кризис не столько телесный, сколько именно душевный. Очень тяжело пережил это время Ленин, чья физиология была всецело подчинена умственной жизни: в 1907 -- 1908 годах Россия переживала столыпинскую реакцию, большевики были в глубокой депрессии, за границей в партии начался раскол -- до самого 1912 года Ленин не вылезал из припадков тяжелой тоски, сопровождавшейся нервными срывами, паническими припадками и странной сыпью по всему телу. Интересно, что в кризисе среднего возраста верным помощником мужчины становится женщина, причем новая. Хемингуэй в Испании познакомился с журналисткой Мартой Геллхорн, Пастернак во время запоздалого кризиса 1929 -- 1930 годов развелся с первой женой и увел у Генриха Нейгауза вторую, Лев Толстой в 34 года женился на Соне Берс (правда, кризис тридцатисемилетия его все равно нагнал, и он сам удивлялся, что удачливый писатель, богатый помещик, счастливый муж вынужден прятать от себя веревку и ружье, чтобы не свести счеты с жизнью, но жена его вылечила заботой и нежностью). А еще хорошо бывает сменить род занятий: Булат Окуджава в 37 лет начал писать прозу, торговец недвижимостью Гоген начал рисовать в 35 лет (а таможенник Руссо -- вообще в 39), да и Чехов в тридцать пять попытался перескочить на драматургию, уверяя, что проза ему надоела и выходит у него все скучней. (Попытался он и жениться, но возлюбленную из-за чрезмерной чеховской деликатности увел Потапенко, после чего бросил в Париже с ребенком; эта коллизия потом попала в «Чайку».) Хорошо бывает также отправиться в путешествие: тот же Чехов с тоски поехал на Сахалин, Бунин ринулся в Африку, а Пушкин в тридцатые годы ездил в Оренбург писать о Пугачеве и до последнего дня мечтал о большом европейском путешествии, но был, к сожалению, невыездным.

Источник: http://www.lexi.ru