ГЛАВА VI Мули, или Веселье в аду. Раневская спешила увидеть смешное — и тем защититься от реальности. Можно сказать, что она умудрилась сотворить из собственной жизни комический "ужастик" и сыграть в нем лучшую свою роль. Во время эвакуации Ахматова и Раневская часто гуляли по Ташкенту вместе. "Мы бродили по рынку, по старому городу — вспоминала Раневская. За мной бежали дети и хором кричали: "Муля, не нервируй меня". Это очень надоедало, мешало слушать Анну Андреевну. К тому же я остро ненавидела роль, которая принесла мне популярность. Я об этом сказала Ахматовой. "Не огорчайтесь, у каждого из нас есть свой Муля!". Я спросила: "Что у вас "Муля"?. "Сжала руки под темной вуалью" — это мои "Мули", — сказала Анна Андреевна. Раневская рассказывала, что когда Ахматова бранила ее, она огрызалась. Тогда Ахматова говорила: — Наша фирма — "Два петуха!" В эвакуации в Ташкенте Раневская взялась продать кусок кожи для обуви. Обычно такая операция легко проводится на толкучке. Но она направилась в комиссионный магазин, чтобы купля-продажа была легальной. Там кожу почему-то не приняли, а у выхода из магазина ее остановила какая-то женщина и предложила продать ей эту кожу из рук в руки. В самый момент совершения сделки появился милиционер — молодой узбек, — который немедленно повел незадачливую спекулянтку в отделение милиции. Повел по мостовой при всеобщем внимании прохожих. — Он идет решительной, быстрой походкой — рассказывала Раневская, а я стараюсь поспеть за ним, попасть ему в ногу и делаю вид для собравшейся публики, что это просто мой хороший знакомый и я с ним беседую. Но вот беда: ничего не получается — он не очень-то меня понимает, да и мне не о чем с ним говорить. И я стала оживленно, весело произносить тексты из прежних моих ролей, жестикулируя и пытаясь сыграть непринужденную приятельскую беседу… А толпа мальчишек да и взрослых любителей кино, сопровождая нас по тротуару, в упоении кричала: "Мулю повели! Смотрите, нашу Мулю ведут в милицию!" Они радовались, они смеялись. Я поняла, они меня ненавидят! И заканчивала со свойственной ей гиперболизацией и трагическим изломом бровей: — Это ужасно! Народ меня ненавидит! Раневская передавала рассказ Ахматовой. — В Пушкинский дом пришел бедно одетый старик и просил ему помочь, жаловался на нужду, а между тем, он имеет отношение к Пушкину. Сотрудники Пушкинского дома в экстазе кинулись к старику с вопросами, каким образом он связан с Александром Сергеевичем. Старик гордо объявил: — Я являюсь праправнуком Булгарина. В январе 1940 года Анна Андреевна Ахматова опубликовала теперь уже зацитированные до дыр великие строчки: Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда, Как желтый одуванчик у забора, Как лопухи и лебеда. И тогда же, в сороковом году, их должны были прочитать по радио. Но секретарь Ленинградского обкома по пропаганде, товарищ Бедин, написал на экземпляре стихотворения свою резолюцию: "Надо писать о полезных злаках, о ржи, о пшенице, а не о сорняках". Раневская передавала рассказ Надежды Обуховой. Та получила письмо от ссыльного. Он писал: "Сейчас вбежал урка и крикнул: "Интеллигент, бежи скорей с барака. Надька жизни дает". Это по радио передавали романсы в исполнении Обуховой. В 1954 году советское правительство решило сделать большой подарок немецкому народу, возвратив ему его же собственные сокровища Дрезденской галереи, вывезенные во время войны как самый дорогой трофей. Но правительство решило сделать и еще один красивый жест — спустя почти десять лет после победы показать эти сокровища своему народу. В Москве люди сутками стояли в очереди в Пушкинский музей, чтобы посмотреть на картины великих мастеров, среди которых была "Сикстинская мадонна" Рафаэля. Рассказывают: возле "Сикстинской мадонны" стоят две шикарно одетые дамы, и одна обращается к другой: — Не понимаю, что все так сходят с ума и чего они в ней находят… Случайно оказавшаяся рядом Фаина Георгиевна так на это отреагировала: — Милочка! Эта дама столько веков восхищала человечество, что теперь она сама имеет право выбирать, на кого производить впечатление. — А вы куда хотели бы попасть, Фаина Георгиевна — в рай или в ад? — спросили у Раневской. — Конечно, рай предпочтительнее из-за климата, но веселее мне было бы в аду — из-за компании, — рассудила Фаина Георгиевна. Некая энергичная поэтесса без комплексов предложила Раневской спекулятивное барахло: духи мытищинского разлива и искусственный половой член — "агрэгат из Парижа". "Сказала, что покупала специально для меня. Трогательно. Я не приобрела, но родила экспромт: Уезжая в тундру, Продала доху. И купила пундру И фальшивый х… Есть дамы, которые, представьте себе, этим пользуются. Что за мир? Сколько идиотов вокруг, как весело от них!" У Раневской спросили: Что для нее самое трудное? — О, самое трудное я делаю до завтрака, — сообщила она. — И что же это? — Встаю с постели. В Комарове, рядом с санаторием, где отдыхает Раневская, проходит железная дорога. — Как отдыхаете, Фаина Георгиевна? — Как Анна Каренина. В другой раз, отвечая на вопрос, где отдыхает летом, Раневская объясняла: — В Комарове — там еще железная дорога — в санатории имени Анны Карениной. Раневская рассказывала, как они с группой артистов театра поехали в подшефный колхоз и зашли в правление представиться и пообщаться с народом. Вошедший с ними председатель колхоза вдруг застеснялся шума, грязи и табачного дыма. — Еб вашу мать! — заорал он, перекрывая другие голоса — Во что вы превратили правление, еб вашу мать. У вас здесь знаете что?.. Бабы, выйдите! (Бабы вышли). У вас здесь, если хотите, хаос! Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал. — Жалко, что мы не захватили пианино, — говорит Фаина Георгиевна. — Неостроумно, — замечает кто-то из сопровождающих. — Действительно неостроумно. - вздыхает Раневская, — Дело в том, что на пианино я оставила все билеты. Знакомая учительница биологии решила на примерах доказать Раневской, не вынимающей изо рта папироски, вред курения и питья. Берет червяка, бросает в стакан со спиртом. Он сразу издох. Бросает второго червяка в стакан с никотином — тот же результат. Бросает червяка в стакан с яичным желтком — червяк живет. — Ну, и какой вывод из этого можно сделать? Раневская: — Только один: если не пить и не курить, то в яйцах черви заведутся! Раневская в замешательстве подходит к кассе, покупает билет в кино. — Да ведь вы же купили у меня билет на этот сеанс пять минут назад — удивляется кассир. — Я знаю, — говорит Фаина Георгиевна — Но у входа в кинозал, какой-то болван взял и разорвал его. Раневская ходит очень грустная, чем-то расстроена. — У меня украли жемчужное ожерелье! — Как оно выглядело? — Как настоящее… Фаина Георгиевна вернулась домой бледная, как смерть, и рассказала, что ехала от театра на такси. — Я сразу поняла, что он лихач. Как он лавировал между машинами, увиливал от грузовиков, проскакивал прямо перед носом у прохожих! Но по-настоящему я испугалась уже потом. Когда мы приехали, он достал лупу, чтобы посмотреть на счетчик! Как-то на гастролях Фаина Георгиевна зашла в местный музей и присела в кресло отдохнуть. К ней подошел смотритель и сделал замечание: — Здесь сидеть нельзя, это кресло князя Суворова Рымнинского. — Ну и что? Его ведь сейчас нет. А как придет, я встану. Во время гастролей во Львове ночью, выйдя однажды на балкон гостиницы, Фаина Георгиевна с ужасом обнаружила светящееся неоновыми буквами огромных размеров неприличное существительное на букву "е". Потрясенная ночными порядками города, добропорядочно соблюдавшего моральный советский кодекс днем, Раневская уже не смогла заснуть и лишь на рассвете разглядела потухшую первую букву "М" на вывеске мебельного магазина, написанной по-украински: "Мебля". — Фуфа, почему ты всегда подходишь к окну, когда я начинаю петь? — Я не хочу, чтобы соседи подумали, будто я бью тебя! Близким друзьям, которые ее посещали, Раневская иногда предлагала посмотреть на картину, которую она нарисовала. И показывала чистый лист. — И что же здесь изображено? — интересуются зрители. — Разве вы не видите? Это же переход евреев через Красное море. — И где же здесь море? — Оно уже позади. — А где евреи? — Они уже перешли через море. — Где же тогда египтяне? — А вот они-то скоро появятся! Ждите! Когда Раневская получила новую квартиру, друзья перевезли ее немудрящее имущество, помогли расставить и разложить все по местам, собрались уходить. Вдруг она заголосила: — Боже мой, где мои похоронные принадлежности?! Куда вы положили мои похоронные принадлежности? Не уходите же, я потом сама ни за что не найду, я же старая, они могут понадобиться в любую минуту! Все стали искать эти "похоронные принадлежности", не совсем понимая, что, собственно, следует искать. И вдруг Раневская радостно возгласила: — Слава Богу, нашла! И торжественно продемонстрировала всем коробочку со своими орденами и медалями. Раневская приглашает в гости и предупреждает, что звонок не работает: — Как придете, стучите ногами. — Почему ногами, Фаина Георгиевна? — Но вы же не с пустыми руками собираетесь приходить! Перед Олимпиадой 80-го года в московскую торговлю поступила инструкция: быть особо вежливыми и ни в чем покупателям не отказывать. По этому поводу ходило много анекдотов. Вот один, весьма похожий на быль. Заходит в магазин на Таганке мужчина и спрашивает: — Мне бы перчатки… — Вам какие? Кожаные, замшевые, шерстяные? — Мне кожаные. — А вам светлые или темные? — Черные. — Под пальто или под плащ? — Под плащ. — Хорошо… Принесите, пожалуйста, нам ваш плащ, и мы подберем перчатки нужного цвета и фасона. Рядом стоит Раневская и все это слушает. Потом наклоняется к мужчине и театральным шепотом, так что слышит весь торговый зал, говорит: — Не верьте, молодой человек! Я им уже и унитаз приволокла, и жопу показывала, а туалетной бумаги все равно нет! — Что это у вас, Фаина Георгиевна, глаза воспалены? — Вчера отправилась на премьеру, а передо мной уселась необычно крупная женщина. Пришлось весь спектакль смотреть через дырочку от сережки в ее ухе… Алексей Щеглов, которого Раневская называла "эрзац-внуком", женился. Перед визитом к Раневской его жену Татьяну предупредили: — Танечка, только не возражайте Фаине Георгиевне! Когда молодожены приехали к ней, Раневская долгим взглядом оглядела Таню и сказала: — Танечка, вы одеты как кардинал. — Да, это так, — подтвердила Таня, помня наставления. Вернувшись домой, Щегловы встретили бедную мать Алексея с убитым лицом. Раневская, пока они были в дороге, уже позвонила ей и сказала: — Поздравляю, у тебя невестка — нахалка. Однажды Раневская потребовала у Тани Щегловой — инженера по профессии — объяснить ей, почему железные корабли не тонут. Таня попыталась напомнить Раневской закон Архимеда. — Что вы, дорогая, у меня была двойка, — отрешенно сетовала Фаина Георгиевна. — Почему, когда вы садитесь в ванну, вода вытесняется и льется на пол? — наседала Таня. — Потому что у меня большая жопа, - грустно отвечала Раневская. Маша Голикова, внучатая племянница Любови Орловой, подрабатывала корреспондентом на радио. После записи интервью она пришла к Фаине Георгиевне и сказала: — Все хорошо, но в одном месте нужно переписать слово "феномен". Я проверила, современное звучание должно быть с ударением в середине слова — "фенóмен". Раневская переписала весь кусок, но дойдя до слова "феномен", заявила в микрофон: — Феномéн, феномéн, и еще раз феномéн, а кто говорит "фенóмен", пусть идет в жопу. Актер Малого театра Михаил Михайлович Новохижин некоторое время был ректором Театрального училища имени Щепкина. Однажды звонит ему Раневская: Мишенька, милый мой, огромную просьбу к вам имею: к вам поступает мальчик, фамилия Малахов, обратите внимание, умоляю — очень талантливый, очень, очень. Личная просьба моя: не проглядите, дорогой мой, безумно талантливый мальчик. Рекомендация Раневской дорого стоила — Новохижин обещал "лично проследить". После прослушивания "гениального мальчика" Новохижин позвонил Раневской. — Фаина Георгиевна, дорогая, видите ли, не знаю даже, как и сказать… И тут же услышал крик Раневской: — Что? Говно мальчишка? Гоните его в шею, Мишенька, гоните немедленно! Боже мой, что я могу поделать: меня просят, никому не могу отказать! 14 апреля 1976 года. Множество людей столпилось в грим-уборной Раневской, которую в связи с 80-летием, наградили орденом Ленина. — У меня такое чувство, что я голая моюсь в ванной, и пришла экскурсия. Александра Александровна Румнева, снимавшегося вместе с Раневской в сцене бала в фильме "Золушка", искусного графика и изысканного кавалера, Раневская называла "Последний котелок Москвы". Румнев, давний друг Фаины Георгиевны, часто приходил в ее полутемную комнату, они долго беседовали, он садился рядом и рисовал в своей тонкой, карандашной манере; часто засиживался допоздна. По меркам Лизы, домработницы Раневской, обстановка была интимная. Однажды, она выразила свой протест: — Фаина Георгиевна, что же это такое? Ходить-ходить, на кровать садится, а предложения не делает?! Однажды Раневская с артистом Геннадием Бортниковым застряли в лифте. Только минут через сорок их освободили. Своему компаньону Фаина Георгиевна сказала: — Геночка! Вы теперь обязаны на мне жениться, — иначе вы меня скомпрометируете.
|