«Как-то я не туда попал, не мое это... - начал, оглядев зал, Мамонов. - Здесь я не могу помолиться. Меня вот перед церемонией в коридоре окружили - идолопоклонство все это... А я вот хочу сказать, пусть Паша (режиссер фильма «Остров» Павел Лунгин. - Прим. авт.) на меня не обижается: вот какое-то кинцо - и вся страна рыдает! А когда человек умирает, Андрюша Жегалов (оператор фильма «Остров». - Прим. ред.) умер из-за того, что на съемочной площадке не оказалось врачей: как же это так? А когда игровой аппарат в магазине стоит? У меня сосед там, в провинции, где я живу, проиграл все деньги в таком автомате, взял в банке аванс и его проиграл, потом проиграл дом, потом повесился. И вот над этим никто что-то не плачет... А что, Путин это должен решать? Путин - маленький, худенький, он разведчик, что он может... Это мы должны что-то делать. ...Если так дальше дело пойдет, будем все на китайцев работать. У них религии никогда не было никакой, они нам покажут дисциплину. Если мы попустим, мой внук будет работать поденщиком на нефтяной вышке, принадлежащей китайцу! Мы каждый год убиваем четыре миллиона будущих суворовых и пушкиных. Девки, давайте рожайте. И мужики - к вам обращаюсь: хватит сидеть на порносайтах, пора делом заниматься!»

Марина БАХТИЯРОВА
"КП"

Ровно через 20 лет после официального выхода на экраны советской страны фильма Тенгиза Абуладзе "Покаяние" шесть "Золотых орлов" получил фильм Павла Лунгина "Остров". До этого "Остров" собрал рекордное количество зрителей в кинотеатрах; когда его показали по каналу "Россия" — во время новогодних празднеств, поперек салату оливье и вопреки похмельному синдрому, — доля достигла 41%. Фильм по картинке очень красивый, Петр Мамонов превзошел себя, режиссер по-настоящему крупный, но только художественными достоинствами объяснить успех невозможно. В целом это очень честная и невероятно важная работа, заслуживающая всяческих похвал; реакция же публики такова, будто перед нами "Война и мир". Причем не Сергея Бондарчука, а непосредственно Льва Толстого.

И "Покаяние" было честной и важной работой, но никак не прорывом в неизведанное; то же абуладзевское "Древо желания" совершенней и тоньше, но где тонко, там и рвется: "Древо" посмотрели лишь эстеты. А "Покаяние" — 100 миллионов зрителей. Потому что в воздухе носился немой вопрос, который никто не решался сформулировать. Какая дорога ведет к храму? Куда нас занесло? Как выбраться из тупика? "...ни зги не видно, коням, барин, тяжело". Режиссер предложил ответ. Не дожидаясь вопроса.

Вот и Лунгин предложил ответ, не дождавшись вопроса. Почувствовав его нутром. Что с нами в целом и с каждым из нас в частности происходит посреди удвоения ВВП, газовых войн, нефтяных прибылей, построения суверенной бюрократии, всеобщей сытости, массовой вовлеченности в воровство, монетизации льгот, перехода к ЕГЭ, который уничтожит остатки неусредненности образования; чего мы на самом деле хотим и к чему стремимся, вопреки разговорам о конце морали, об исчерпанности этических ориентиров и торжестве формулы "православие, самодержавие, доходность". Выясняется, что любая попытка поговорить с современниками о покаянии порождает ответную волну всеобщего доверия. Причем на сей раз не о покаянии общественном, как у Абуладзе, но о личном, о своем собственном. Я виноват, моя вина, меа кульпа. Братцы, простите меня.

Это симптом более чем важный и до сих пор совершенно не осмысленный. Тот, кто решил, что секрет Лунгина — в эксплуатации модной темы православия и национальной традиции, ничего не понял. Секрет — в массовом желании другой жизни. Имеются в виду не политическое устройство, не экономические модели и даже не система образования, хотя она важнее политики и экономики, вместе взятых. Имеется в виду частная, личная, индивидуальная жизнь, вписанная в систему ясных норм и правил. Соотнесенная с однозначными представлениями о добре и зле. Не обязательно праведная (сочувствие вызвал раскаявшийся грешник, а не преподобный святой). Но обязательно — выверенная по этической шкале.

Если угодно, "Остров", точнее, зрительская реакция на него, — это общенациональный референдум. О том, какое общество нам нужно. Какая политика будет действительно соответствовать массовому запросу. Это общество, в котором приемлемо не все, что доходно и эффективно, но то, что морально. Ощущение это пока весьма смутно, из такой закваски может образоваться и новый коммунизм, и новый национализм. Но может — и новый консерватизм, который не противостоит задачам модернизации, но отказывает ей в единственном праве: не считаться с ценностями. Общечеловеческими и общенациональными. Все зависит от реакции на реакцию. От того, как наши элиты отнесутся к этому народному киноизъявлению. Что ответят на ответ Лунгина. Проигнорируют — или учтут. И прекратят своеобразную политику воровства и страха, когда всем, кто боится, позволено красть, а всем, кто крадет, рекомендовано бояться.

В 1987-м "Покаяние" обозначило развилку истории. Назад не вернуться — можно только вперед. Без Абуладзе не было бы августа 1991 года. В 2007-м "Остров" обозначил другую развилку. Или возвращение к общественной морали, не навязанной государством, но и не разрушаемой им на каждом шагу. Или в никуда. Какие общественные перемены, какой август, декабрь или март напророчил нам Лунгин — увидим. Но как же устойчивы народные архетипы; ломали их, крушили, предавали забвению, а все равно культурная память подсказывает вечный сюжет: "Жили двенадцать разбойников И Кудеяр-атаман. Много разбойники пролили Крови честных христиан... Вдруг у разбойника лютого Совесть Господь пробудил. Бросил своих он товарищей, Бросил набеги творить. Сам Кудеяр в монастырь пошел, Богу и людям служить".
• Александр Архангельский

Нашумевший фильм «Остров» в минувшие выходные сорвал банк - получил престижную премию «Золотой орел» аж в 6 номинациях! А Петру Мамонову (он сыграл отца Анатолия) вручили приз за лучшую мужскую роль.

Создатели фильма так и не признались: был ли реальный прототип у главного героя. А зрители продолжают спорить - не с себя ли актер Петр Мамонов списал этот образ? Ведь он уже много лет отшельничает в подмосковной деревне Ефаново...

Но, оказывается, есть еще один человек, который похож на киношного старца. Это сводный брат Мамонова по матери - Олег Майстров. Он живет затворником в деревушке Ящерово на Валдае.

Старец с закидонами

До Ящерова я долго добирался на попутке. Спросил у первого встречного:

- Где дом отшельника?

- К Лесичу приехал?! - улыбнулся мужичок. - Ну пошли, покажу.

По пути провожатый рассказал: к старцу едет народ не только из окрестных деревень, но даже из Питера и Москвы.

- Травник он великий, - заключил мой гид. - Но с закидонами...

Что за закидоны, деревенский пояснять не стал. Хитро подмигнул: сам увидишь.

Дом отшельника огораживает частокол из бревен, заостренных сверху. Так защищали свои поселения славяне во времена татаро-монгольского ига. Негостеприимный забор, одним словом.

Но калитка не заперта.

На стук вышел седовласый старец. Стало понятно, почему его называют Лесичем - похож то ли на одичавшего лесника, то ли на лешего.

Поздоровался. Лесич вместо приветствия молча разлил по рюмкам какой-то травяной настойки, кивком предложил выпить. Потом пронзил меня взглядом:

- А ведь не болит у тебя ничего... Зачем же пришел?

Сокровище Лесича

Пришлось сознаться в своей журналистской сущности.

- Не люблю я журналистов, - нахмурился Лесич. - Все время про брата спрашивают. А зачем я буду про Петьку рассказывать, раз он сам не хочет про себя говорить? Приезжает редко, последний раз летом виделись. Сказал, что снимается в фильме и что кино очень хорошее...

- А вы разве «Остров» не видели?

- Да где тут смотреть, - пробурчал Майстров.

- Петр там отшельника играет, - начал было я, но Лесич оборвал.

- Понятно. Теперь, значит, и по мою душу будут ездить репортеры? Нет, моя судьба не для энциклопедий. Лучше я тебе сокровище покажу.

Сокровищем оказался огород. У любого нормального жителя Ящерова приусадебная территория засеяна картошкой и прочими овощами-фруктами. А у Майстрова на грядках - сто видов трав.

- А вообще я знаю полторы тысячи растений и от чего каждое помогает, - похвастался Лесич.

«В церковь не хожу!»

Олег Майстров - биолог-охотовед. Но поработал он по специальности недолго. Грехи молодости, сел в тюрьму за совсем другую траву. Не лечебную.

- После этого я с наркотой завязал и уехал сюда, поближе к природе и Иверскому монастырю, - говорит Лесич. - И уже 13 лет грехи замаливаю. Людей лечу. Отвожу в монастырь сборы лечебных трав. Приезжают ко мне и из Московской патриархии. Так что, вполне возможно, что и Алексий II пьет чаек с моими травками.

Когда-то Лесич хотел построить большой дом и баньку для туристов да паломников. Но денег не хватило. Дом стоит недостроенный, а поселиться пришлось в бане. В парилке он живет, в предбаннике травы сушит.

На полке в его комнатке Библия и книги современных подвижников. А вот в церковь Лесич не ходит. Почему, так и не объяснил толком - мол, святости там с каждым годом все меньше. Но молится отшельник каждый день - иконы развешаны прямо в комнате...

В дорогу мне старец дал пакет с успокоительными травами.

- При твоей работе это не помешает, - подмигнул Лесич. И тут же перекрестил меня на прощание.
Валерий РУБЦОВ. («КП» - Санкт-Петербург»).

На этой конференции Мамонов сказал отвратительнейшую вещь Такие речи достойны всяческого порицания
О внуке подумал, который будет работать у китайца Пусть внук об этом думает! А вот за такие речи... Изивините, взбесило и очень

Цитата из то же речи, но без сокращений:

"А Путин — он маленький, худенький, че он может? Он… он разведчик. Он там (аплодисменты)… Где мы-то с вами, где?

Почему мы четыре миллиона Суворовых, Ушаковых, Лермонтовых, Пушкиных в год убиваем? Что за беспечность такая? Переходящая уже в преступление. Что это вообще такое за, извините, аборт по социальной там вот это…дескать, у тебя нет определенного этого, ты можешь вообще вот через пять минут он родится, ну все знают… Четыре миллиона в год. Десять детишек в Беслане погибли, и все рыдают, вся страна, а четыре миллиона – нормально. Это, говорят, «плод». Ну и так далее, все знают, каждый… Вот я не то что здесь какую-то обидку там, а просто сердце болит, правда. Вот… И у меня сын вот младший, ему 25 лет. Вот его внук знаете кем будет, если так будет продолжаться? Он будет подсобным рабочим на нефтяной скважине у хозяина китайца… И они нам покажут религию. У них ее не было никогда...."

Гад... Как он мог сказать такое о детях?!
Кто ему дал противопоставлять эти понятия?
Я тоже упертая противница абортов, но если детей убивают в утробе, то значит и по остальным плакать не нужно?
Ох, дла что ж это такое творится-то

увы, но он прав.... а творится на самом деле ужасное

и потом, не стоит воспринимать Петю Мамонова как нормального человека, все-таки в нем очень много от юродивого.... а юродивые на Руси, как известно, могут говорить всё как есть без этих "русских интеллигентских фокусов - отойти в сторонку, промолчать многозначительно"....что видит, то и говорит

Свои песни Мамонов выпевает-выговаривает с неописуемыми и неподражаемыми интонациями. Четко артикулированные, голосом увеличенные до плакатного шрифта слова перемежаются нечленораздельными выкриками, тихая нежность – старческой раздражительностью, комический ужас – замшелой, лесной, подвальной тоской…

«Много чего хочется рассказать про коллекционеров, про собирателей марок. Много чего хочется рассказать про изобретателей, про делателей. Но где мои слова? Откуда у такого маленького кролика, как я, слова?»

Кто-то из публики хохочет, кто-то напряженно серьезен. Но наблюдать за публикой не очень-то получается – корреспондент НГС.РЕЛАКС, вполне скептически настроенная перед началом спектакля, через пять минут поймала себя на том, что не может отвести глаз от сцены. Даже опоздавшие зрители, которые пробираются между рядами, вызывают легкое раздражение, потому что, ненадолго заслоняя обзор, вызывают помехи в трансляции «русской народной галлюцинации», как критики любят определять стиль Мамонова.

«Я такой дядечка особенный. Много-много лет неподвижно лежал в пыли. Пожелтел, бороденка высохла. А глаза все с тем же нежным прищуром».

Без всяких декораций и помощников-подтанцовщиков, только с микрофоном в руках, на голой сцене, Мамонов крепкой хваткой удерживает зрительское внимание на протяжении всего спектакля. По законам шоу-бизнеса, такая способность – это чудо природы. Вроде возникшего в череде выползших из какого-то темного, тесного и сырого подполья мамоновских образов северно-западного слона, которому «никак не свалиться набок», а вокруг везде «мелко и холодно»… В одном из интервью Мамонов помянул сочувственным словом загадочного слона:

«Давным-давно, когда я еще смотрел телевизор, там показывали, как какой-то дурак завез слонов купаться в Финский залив. И вот бедные африканские животные бродили по этой мелкой воде под холодным дождем с грустными-грустными глазами… И не ищите там каких-то аналогий или скрытых смыслов — дурацкое это дело. Вот песня нравится — и все!»

Долговязая фигура на сцене хаотически мечется, корчится и горбится, выкидывает ноги во все стороны, выдает что-то вроде «лунной походки» и канкана в исполнении отсыревшего и сведенного с ума закулисными ужасами кукольного театра Буратино. Мамонов кудахчет и размахивает руками, переминаясь с ноги на ногу, топчет свою маленькую, скукожившуюся тень. К девушкам, выходящим на сцену с букетами, подкрадывается кособоким вурдалаком, жадно выхватывает цветы и отскакивает в сторону. Бьет земной поклон – и встает на голову. В общем, как уже много раз было сказано про Мамонова, – юродство, уж простите за жирный, отчетливый штамп. Юродство, замешанное на мощной харизме, тяжелой, как толща земли, – вовсе не воодушевляющей и окрыляющей, а берущей за горло, гипнотизирующей сверкающим диким глазом и стягивающей зрителя на себя.

Справка: Петр Николаевич Мамонов, культовая фигура московского андеграунда 1980-х годов, фронтмен групп «Звуки Му» и «Мамонов и Алексей», родился в 1951 году в Москве. После распада «Звуков Му» Мамонов играл как в спектаклях театра им. Станиславского («Лысый брюнет» и «Полковнику никто не пишет), так и в собственных постановках. Снимался в фильмах «Игла», «Такси-блюз», «Остров» (за роль в «Острове» получил «Золотого орла» как лучший актер года). В последние годы, обратившись к религии, ведет практически затворнический образ жизни в деревне.

Несмотря на восторженно-взбудораженную реакцию зала в целом, ближе к концу некоторые зрители вставали и решительно и как-то очень поспешно направлялись к выходу. Пара давних поклонников Мамонова в беседе с корреспондентом НГС.РЕЛАКС предположили, что, вероятно, недовольные зрители – после «Острова» – ожидали чего-то более благообразного и спокойного, а попали на шаманский угар.

Другой поклонник разочарованно заметил: «Все то же самое!» – прошлым летом Мамонов выступал в «Рок-Сити» с теми же «Мышами» и «Зелененьким». Кстати, на этих альбомах был основан и предыдущий спектакль Петра Мамонова «Мыши, Кай и Снежная Королева». В нем на сцене присутствуют и другие персонажи, а само происходящее было названо и вовсе – балетом.

Известно, что, придя к вере, Петр Николаевич отрекся от рок-н-ролльного – греховного и суетного – прошлого. Но корреспонденту НГС.РЕЛАКС показалось, что рок-н-ролла в Мамонове по-прежнему больше, чем во многих шоуменах, позиционирующих себя как великих и ужасных представителей «греховного» жанра. В конце концов, юродствовать и валять дурака (да еще так, чтобы зрители перестали моргать) перед пришедшей в театр и настроенной на светлое и высокое публикой – это ли не есть воистину рок-н-ролл в самой его сути?

Елена Полякова
NGS.ru